«Не спускай взора с детей без призора…»: беспризорность и детские дома
Проблема беспризорных детей стала отражением кризисных явлений в государстве и кустанайском обществе, в частности. Главной причиной беспризорности стало разрушение семейного быта и естественного уклада жизни в результате смертности, усилившейся в период гражданской войны и голода. Бездомный ребёнок включился в борьбу за выживание. Основным средством существования для беспризорников являлось мелкое воровство и попрошайничество. В одном из февральских номеров газеты «Степная заря» за 1923 год рассказывается о том, что на кустанайской железной дороге между станциями Полетаево и Кустанай разъезжает значительное число беспризорных детей – «стрелочков» - распевающих песни для местной публики, с целью заработка. Автор материала, вступивший в диалог с беспризорниками, получил весьма «откровенные» ответы:
«- Где вы родились, где ваши родители?
- Родились на берегу под лодкой и родителей нет.
- Где живете?
- Где попало.
- Что делаете?..
- Убирайся! Мы не спрашиваем кто тебя делал?..» 186
Беспризорные дети и бездомные взрослые ютились в полуразрушенных войной зданиях: «В здании реального училища находят себе приют все, кто не имеет возможности ночевать в городе. Такие ночлежники преспокойно разводят костры… Этим они дожигают остатки деревянных оборудований».187
Среди беспризорников рос уровень преступности. 90% всех преступлений совершалось этими детьми на почве голода. В числе правонарушений также - курение, ругань, игра в карты, драки, поножовщина. Беспризорники подвергались принудительному перевоспитанию, наблюдению до разбора дел и т.д. Контроль над трудными подростками осуществлялся Комиссией о несовершеннолетних правонарушениях. Дефективный (исправительный) детский дом в Кустанае совмещался с приёмным пунктом для несовершеннолетних преступников. В «Отчёте» о деятельности Губоно в апреле 1922 года о деятельности этих структур сообщалось: «… На 1 апреля с.г. в приёмном пункте и дефективном детском доме состояло 65 несовершеннолетних. В апреле поступило вновь 26 и выбыло 23; на 1 мая остается 68 детей из них 19 признанных комиссией дефективными как требующие принудительного перевоспитания и 49 находящихся под наблюдением до разбора комиссией их дел на предмет установления необходимой для них меры воздействия медико-педагогического характера и могут ли быть таковые применимы к несовершеннолетнему».188
Согласно официальной статистике число голодающих детей по губернии осенью-весной 1921-1922 годах только увеличивалось: в ноябре 1921 года – 70.561 человек, 15 декабря 1921 года – 96.933, 15 января 1922 года – 114.720, 1 марта 1922 года – 130.720. Лишь к 1 января 1923 года их число резко снижается - 23.623 человека. Даже в начале 1923 года число беспризорных детей в городе было значительным – 8.240.189
Советские и общественные губернские организации Помгола и Последголода борьбе с беспризорностью уделяли первостепенное значение. После ликвидации Последголода в августе 1923 года вопрос о беспризорных детях стоял не менее остро. Официально объявлялось о ликвидации голода и связанных с ним проблем. Однако в детских домах и школах-коммунах требовался ремонт, не хватало одежды, дров, продуктов питания. Тысячи детей по всей губернии требовали помощи, испытывая голодную нужду. Число беспризорников постоянно увеличивалось и в связи с активизацией переселенческого процесса.190
Церковь по идеологическим соображениям не допускалась к делу помощи беспризорникам. Губдеткомиссия, включавшая представителей Губоно, Губздрава, Губпрофсовета, Комсомола и Женотдела, 7 сентября 1923 года предложила ввести в пользу беспризорных детей финансовые отчисления от организации массовых увеселительных мероприятий и азартных игр (бильярд, лото, танцы, скачки и т.д.). Предлагалось проводить платные выставки детских работ и другие мероприятия, с целью увеличения фонда средств для детей-сирот и беспризорников.
Инициатором создания первых детских домов в городе Кустанае и губернии, стало усиливавшееся с каждым днём женское движение и её лидеры – Д. Дорофеева, Е. Петраш, Гущина, Чернышева, Василевская и др.191 С августа 1921 года Губоно в массовом количестве начало направлять в детские дома круглых сирот и наиболее нуждающихся от голода детей.192 Смертность по причине голода и эпидемий только в губернских детских домах в январе-марте 1922 года достигала 60%.193
Питание в детских домах в период голодных 1921-1922 годов было достаточно скромным: завтрак – чай с хлебом, обед – щи или суп с мясом, ужин – похлёбка из обеденных остатков. В случае пищевого дефицита в некоторых детских домах, регулярное питание отсутствовало и «…хлеб в течении дня выдаётся порциями».194 Продуктовое снабжение со временем улучшалось, однако руководящий персонал детдомов нередко использовал его в своих «личных целях»: «Дом ребёнка №2 был застигнут врасплох, – сообщалось в одном из отчётов комиссий по обследованию детских домов в июле 1922 года. - Продуктовый склад оказался в беспорядке: мука разбросана, изюм и урюк раскрыты. Попытка привести всё это в порядок заблаговременно – не удалась. Обследователи положения этого дома всё увидели воочию и удалились после осмотра в комнату заведывающей, чтобы составить акт. Каково же было их изумление, когда перед ними неожиданно появились «злополучный» изюм и урюк и радушные хозяйки пригласили «откушать, чем бог послал»».195
К началу 1923 года питание в детских домах несколько улучшается, чему способствовала деятельность иностранных благотворительных организаций (АРА, квакеры и др.): «Дети получают в месяц: 22 ½ фунта муки, 7 ½ фунта крупы, 5 фунтов мяса, 1 пуд овощей, 1 ½ фунта жиров. Но этот паёк не удовлетворителен, особенно для детей школьного возраста… Пока детям выдаётся ежедневно дополнительно по 1 ½ фунта белого хлеба, выпекаемого из муки, оставленной квакерами. Детская больница и изолятор получают диетическое питание (сахар, рис, молоко) – остатки питания АРА. И это всё на исходе…».196 Улучшенное питание в детских домах вводилось лишь в праздничные дни советской власти (1 мая, 7 ноября и т.д.). Тем не менее, продовольствия не хватало. Даже весной 1923 года некоторые детские дома и учреждения продолжали использовать питание АРА.
15 марта 1923 года в Кустанай прибыло ещё два вагона с питанием АРА. Большая часть продуктов была распределена между губернскими детскими домами, школами-коммунами, больницами и т.д. 800 пайков отпускалось детской городской столовой, которая располагалась в бывшем магазине Никонова. Среди продуктов – какао, молоко, сахар, масло и мука.197
Одним из средств борьбы с «беспризорностью» с конца 1921 года признавалась эвакуация из перегруженных детских домов Кустаная и Кустанайской губернии в благополучные районы страны. С этой целью из Москвы прибыл санпоезд № 40, с которым в апреле 1922 года в Полтаву было отправлено 917 детей из кустанайских детских домов. В мае 1922 года «…с санпоездом № 39 эвакуировано в Семипалатинск 906 человек…»198 В июне 1922 года в Кустанае сосредоточилось 2.500 детей со всей губернии с целью эвакуации.199 Временное улучшение ситуации позволило в апреле-июне 1923 года начать реэвакуацию. Дети в возрасте от 4 до 16 лет небольшими партиями начали возвращаться в Кустанай из Семипалатинска, Полтавы и других местностей. Возвращение производилось по спискам, составленным на основании заявлений родственников и личного желания самих детей.200 Партии детей продолжали прибывать вплоть до осени 1923 года.201
Организация детских домов не могла в полной мере решить проблему беспризорности. В детских домах не хватало элементарного: кроватей, постельного белья, одежды и обуви.202
Санитарное состояние детских домов, несмотря на некоторое улучшение по сравнению с предыдущим периодом, летом 1922 года в ходе регулярных обследований критиковалось: «В детском доме №2 в 2-х небольших комнатках помещается 100 человек, в детском доме распределителе 204 человека помещаются в 2-х комнатах и коридоре… Нет кроватей, нет почти совершенно постелей. В доме №2 почти все дети валяются на полу, на обрывках овчин, где подвергаются нападению бесчисленного количества вшей… С банным мытьем тоже плохо. …только купанье в Тоболе отчасти служит заменой».203
Официальные органы иногда пользовались служебным положением, зачисляя на довольствие в детские дома «великовозрастных» воспитанников: «В мусульманском детском доме №8 в числе воспитанников числился и сотрудник Губоно Чистяев Д.Н., и как воспитанник получал довольствие. Зачислен он был с 15 августа 1921 года, и только 21 июня 1922 года новая заведывающая этого дома вычеркнула его из списка воспитанников, т.к. нашла, что он уже достаточно вырос. Таким образом Чистяев состоял на довольствии детского дома 10 месяцев и 6 дней».204 Встречались рукоприкладства в отношении воспитанников.205
Нагрузка на детские дома начинает несколько снижаться к концу 1922 – началу 1923 года. Это достигалось путем выписывания детей, имевших близких родственников, а также открытия школ-коммун для детей-казахов. В результате, число детских домов к началу 1923 года по губернии сократилось с 26 до 20, открыто 5 школ-коммун с общим числом воспитанников – 350, число детей в детских домах сократилось с 3.600 до 2.134.206
Детские дома города получали весьма звучные названия – «Коммунист», «III Интернационала», «Красноармеец», «Помощь». В них испытывался недостаток в воспитателях. Особой заботой становится вовлечение детей старшего возраста в трудовую деятельность. Профессиональная направленность этого воспитательного процесса была, главным образом, сельскохозяйственной даже в городе. Весной 1923 года для старших воспитанников городского детского дома «III Интернационала» предлагалось создание сельскохозяйственных коммун с инвентарём под руководством опытного учителя.207 Трудовое воспитание стало главным фактором в борьбе с «беспризорностью».
Впечатления от посещения детских домов были разнообразными, нередко диаметрально противоположными. В апреле 1923 года корреспонденты местных газет, посещавшие детские дома г. Кустаная оставили следующие записи: «Положение детей в д.д. III Интернационала тяжёлое. Прежде всего, бросается в глаза грязь в помещении и до невозможности спёртый воздух»; «Прежде всего, в доме «Красноармеец» обращают на себя внимание порядок и чистота. Чисты и опрятны дети, чисто помещение, чист воздух в проветренных комнатах…»208
Для совсем маленьких и грудных детей (до 4-х лет) был создан Кустанайский Дом Ребёнка. Отзывы о нём с самого начала были весьма благоприятными: «Прежде всего обращает на себя внимание чистота. Столовая, - три стола, накрытых идеально чистыми скатертями, буфет с тарелками и кружками и на окнах цветы. Чисто и уютно. Здесь пьют чай и обедают 18 малышей в возрасте от 2-х до 4-х лет. Для этих «больших», как их называют няни, две чистых спальни. Аккуратно убраны кроватки. У каждого матрасик, подушка, одеяло. Во всём чистота. Комната светлая, солнечная для «маленьких» - грудных. Шесть колыбелей со свежим бельём. На окнах цветы, по полу ковёр и дорожка, стены безукоризненной белизны – самая идеальная «детская». Дети веселы, сыты и чисты. «Большие» на питании «Ара», грудных детей кормят две мамки и прибавляют часть коровьего молока. Определённого расписания занятий с детьми нет. Занимаются тем, что придёт в данный момент в детскую головку: то сидят и «рисуют», то ведут игры. Дети свободны, но над ними внимательный взгляд няни. Отчуждённости не чувствуется – родная семья».209
Дети в детских домах с юных лет подвергались систематической «идеологической бомбардировке». Еженедельно с ними проводились тематические беседы: «Как смотрит советская власть на детей и как она думает воспитать их», «Детдома в буржуазном строительстве и разница между домами пролетарскими», «Что такое партия коммунистов, её цели и задачи», «Убийство тов. Воровского», «Как смотрят на Совроссию буржуазные страны».210
Строительная контора коммунального хозяйства города, которой были в 1923 году выделены значительные финансовые средства на ремонт школ и детских домов, по непонятным причинам не приступили к строительству даже в сентябре месяце.211 Губисполком для активизации ремонтного процесса выделил 15 ящиков оконного стекла.
В республиканской (г. Оренбург) газете «Степная правда» в отчёте о работе кустанайского Губоно за 1923-1924 год сообщалось, что «…В существующих детских домах произведена в этом году реорганизация: в детдомах с детьми школьного возраста введён принцип производства. В этом году дети производили засевы хлебов, огородов… во многих домах вводится ремесло: переплётное, сапожное и пр. Всего в детдомах насчитывается свыше 2500 детей. Дети испытывают острую нужду в одежде и обуви…»212
В начале 1924 года Горсоветом содержались 4 детских дома. Осенью 1924 года в городском детском доме «III Интернационала» фактическое число детей составило 236 при 8 воспитателях. В детдоме «Коммунист» - 71 ребёнок при 2-х воспитателях.213