Самаркин С.В.

Дискуссии об административно-территориальной принадлежности г. Кустаная в первые годы советской власти.

На завершающей стадии гражданской войны, с установлением советского режима, по всей стране шло строительство новой государственной системы. Центральная политическая власть видела в этом процессе «особую систему в практике самоопределения народов», некогда населявших империю. Создание новых административных единиц и вхождение в них тех или иных территорий нередко выливалось в острые административные, хозяйственные, политические дискуссии. Один из таких споров возник по поводу Кустанайского уезда бывшей Тургайской области с центром в городе Кустанае. Вопрос заключался в том, к какому территориальному образованию он должен быть отнесён: Челябинской губернии или Киргизской АССР.

Уже в ноябре 1919 года началось обсуждение границ автономии. Однако в процессе перераспределения территорий вскрылись противоречия. Это касалось и Кустанайского уезда, который еще летом 1918 года совместно с Тургайским уездом Тургайской области был выделен Наркомпродом в самостоятельный Челябинский район.¹27 августа 1919 года положением «О Сибревкоме» Президиум ВЦИК учредил Челябинское районное управление на правах губернского органа. Решение администрирования в пользу «русских» регионов должно было, по мнению, Сибревкома, упорядочить социальные, хозяйственные вопросы единства Сибири и Степного края. Центральная же власть, желала видеть «национальные районы», как будущие адепты распространения идей «мировой революции». В итоге «автономизм» возобладал, решив, отчасти, вопрос возможных межэтнических столкновений в государстве.

На заседании Челябинского Ревкома, состоявшегося 8 сентября 1919 года, при обсуждении вопроса о губернском центре выяснилось, что в состав губернии был включён и Кустанайский уезд. Челябинские власти обращали внимание на важность Кустанайского уезда как сырьевой базы для экономики не только губернии, но и прилегающих к ней регионов. Для усиления административного регулирования экономики в Кустанайский уезд с октября 1919 года присылались работники Челябинского Губсовнархоза, заявлявшие, что «…Кустанайский уезд нельзя оставлять: это… экономический центр всего степного края».² Хозяйственные вопросы решались путем проведения безудержной продразверстки, для чего создавались новые административные единицы – районы, еще более упрочившие вертикаль местной власти: губерния – уезд – район – волость – населенный пункт. Районы начали административно оформляться к ноябрю 1919 года. Уточнение границ уезда произошло не сразу и во многом зависело от будущей приписки.

В январе 1920 года для урегулирования административно-территориального межевания была создана согласительная комиссия. В качестве представителей Кирревкома к решению вопроса, активно подключились бывшие лидеры казахского национального движения «Алаш-Орда». Временно реабилитированные советской властью, они намеревались реализовать автономный принцип функционирования национальных единиц в системе единого государственного строительства. Причины передачи Кустанайского уезда в состав Киргизской автономии РСФСР представителями Киргизского края и коренного населения Кустанайского уезда назывались следующие: «Общность происхождения, общность истории и языка, общность культуры, быта и условий хозяйственной экономической жизни коренного населения Кустанайского уезда, составляющего почти половину населения Кустанайского уезда». Несмотря на то, что подход к национальному вопросу предполагал «выращивание подлинно интернациональных кадров», игнорировать интересы коренных групп населения советское руководство оказалось не в состоянии. Дискуссия по вопросу несла в себе не только административно-политический, но и национальный характер. Ещё в приговоре I Кустанайского Уездного Съезда Советов от 17 января 1920 года высказывалось требование о присоединении уезда к территории КАССР: «Мы, делегаты киргизы… …твёрдо и решительно заявляем, что Кустанайский уезд без ведома и помимо воли населения присоединенный к Челябинской губ[ернии] был и есть по существу неотделимая часть Тургайской области, стало быть и Степной Республики».³ Отметим, что в дальнейшем делегаты съезда участвовали в деятельности объединённого совещания по решению вопроса включения Кустанайского уезда Челябинской губернии в территорию Кирреспублики.

Практически одновременно с началом деятельности согласительной комиссии в г. Челябинске 28 января 1920 года состоялось совещание по вопросам выяснения границ и территориального деления Челябинской губернии. Об участии членов Кирревкома речи не велось.Судя по данным протоколов, обсуждалось устройство «русских» волостей, состав казахских волостей интересовал членов совещания лишь в связи с тяготением их районов к территориям Киргизской автономии.⁴ Таким образом, губернские власти собирались решить вопрос компромиссным образом, передав «национальные» районы в ведение Кирреспублики.

Особенно острой оказалась дискуссия по вопросу на объединённом совещании Представителей Военревкома Киргизского Края Киргизского населения Кустанайского уезда и Челябинского ГубРевкома, проходившего 4-9 марта 1920 года в г. Челябинске. Делегация Кирревкома в лице А. Байтурсынова и М. Сералина, а также представителей кустанайской делегации настаивала на создании особого временного революционного комитета с соответствующими отделами на правах Уездного Исполкома, подчинённого непосредственно Военревкому Киркрая, им финансируемого и распределяющего свои функции на все волости Кустанайского уезда населённого казахами. Доводы казахской стороны подкреплялись тем, что «…Челябинская власть вследствие незнакомства с бытовыми условиями киргизов, ничего не могла сделать в ограждение интересов киргизского населения и была в полном неведении относительно многих нежелательных явлений, имевших место в Кустанайском уезде».⁵ Челябинский губернский исполнительный комитет и созданная им административная комиссия настаивала на том, что «…Челябинск тесно связан с Кустанайским уездом». Об этом свидетельствовали «…дорожная и телеграфная сеть, связующая Кустанай со всей Россией, …пути снабжения Кустаная деньгами, мануфактурой, лесом, строительными материалами, сельскохозяйственным инвентарем».⁶ Главным аргументом российской стороны являлось преобладание переселенческого населения над коренным. Не приняв указанных аргументов, делегация автономии заняла жёсткую позицию, заявив, что вплоть до решения вопроса об оставлении Кустанайского уезда в составе КАССР, никаких компромиссных решений ею принято не будет. Не достигнув приемлемого для неё результата, делегация Киргизской республики заявила о самостоятельной деятельности по формированию органов местной власти. В итоге уже 8 марта 1920 года Челябинский Губревком отклонил окончательное разрешение вопроса, передав его на обсуждение Центральной власти. Последний день совещания (9 марта – С.С.) решающего значения не имел и свёлся к формальному и беспринципному обсуждению правомочности участия в совещании членов делегации Кирревкома, что окончательно привело к выводу о невозможности бесконфликтного решения вопроса.

1 августа 1920 года в Москве состоялось особое совещание по вопросу о Кустанайском уезде. Основные аргументы каждой из сторон отсылались в Москву вплоть до его начала. Центральным правительством было принято решение о передаче уезда в состав Киргизской автономии, что, тем самым, завершило административно-территориальное переустройство региона. 16 сентября 1920 года постановлением Челябинского губисполкома территорию Кустанайского уезда передали КАССР, окончательно решив вопрос к 1 октября. Учредительный съезд в Оренбурге 4 октября 1920 года присоединил уезд к Оренбургско-Тургайской губернии КАССР.⁷ Дискуссия завершилась, создав устойчивый механизм решения внутренних административно-территориальных вопросов волевым решением центрального партийно-политического аппарата. На основании постановления Президиума Кирцика за № 20 от 21 марта 1921 года с 1 апреля 1921 года была образована Кустанайская губерния с губернским центром в г. Кустанае с непосредственным подчинением Кирреспублике.⁸

Процессы создания единой административной системы продолжились с середины 1920 годов, когда НЭП позволил улучшить экономическое состояние региона. Постановлением от 3 марта 1925 года Кустанайская губерния была преобразована в один Кустанайский уезд в составе 46 волостей с непосредственным подчинением ЦИК КАССР. В апреле 1925 года V съезд Советов КирАССР восстановил название народа и республики – казахский народ, Казахская АССР. И, наконец, постановлением ВЦИК СССР от 14 сентября 1925 года Кустанайский уезд преобразуется в округ в составе 26 казахских, русских и смешанных волостей. Сделано это было в целях укрепления и очередного удешевления государственного аппарата.

«Вся власть Советам!»

Органы большевистской системы местного самоуправления – Советы рабочих, крестьянских, киргизских и красноармейских депутатов – создавались в Кустанае и Кустанайском уезде ещё в период революционных событий и гражданской войны.⁹ Высшим органом деятельности Советов становились регулярно проводимые съезды. Съездом обсуждались текущие вопросы экономического и политического развития губернии и города. В губернский период деятельность съездов Советов лишь усиливалась. Власть показывала единство села, аула и города, в связи с чем, сельскохозяйственному развитию региона уделялось первостепенное значение, о чём утверждалось, допустим, в материалах III Кустанайского Съезда Советов от 3 сентября 1922 года: «К четырем часам вечера в фойе театра имени «Карла Маркса» делегаты были почти в полном сборе. Настроение возбуждённое и приподнятое… Всех интересует прежде всего предстоящий сбор урожая…».¹⁰

Регулярным органом власти стал Исполнительный комитет Советов. В отличие от съезда Советов он решал текущие вопросы власти на местах. Важнейшее место в управленческих структурах занимали руководители большевистской партии. Несмотря на её малочисленность – на 1 декабря 1920 года в списках городских ячеек числилось 219 коммунистов, партийная организация города Кустаная в 20-е годы переживала период роста, новых форм и методов работы среди населения. Городской районный комитет РКП(б) был создан 29 июля 1920 года. В качестве секретарей Кустанайского Горкома значились: октябрь 1921 года – Василий Улыбин, декабрь 1921 года Михаил Аввакумович Виенко.¹¹ 10 января 1922 года горком РКП(б) решением президиума губкома РКП(б) ликвидировался в связи с неработоспособностью. Вместо него сначала создавался секретариат по городским делам при губкоме РКП(б), а затем после объединения с райкомом РКП(б) Горуездком. Именно в таком формате партийная организация города просуществовала до конца 1925 года.

В большинстве своём первые партийные руководители губернии и города были выходцами из городских слоёв, что отмечалось в их профессиональном статусе – техник-химик (Мамыкин П.С.), литератор (Паперный Л.Л.), учителя (Бак Я.П., Шафет А.Т.). За исключением Мамыкина П.С. (закончившего 2 курса политехнического института), все они имели среднее образование.¹²

Значительная часть советских чиновников оказалась в Кустанае в результате революционных событий, и в короткий период делала партийную карьеру. Следствием этого стала большая текучесть кадров. На одной должности руководители задерживались не более нескольких месяцев. Так, Мирошник Ефим Антонович (из семьи крестьян-переселенцев Полтавской губернии) в своей автобиографии отмечал, что «узнал о большевиках, хотя лично с ними знаком не был…» лишь в 1917 году. В годы гражданской войны он был мобилизован во 2-й Оренбургский кадровый полк армии А.В. Колчака в должности переписчика, выбыл из него по болезни в мае 1919 года. После взятия города Красной армией явился в военкомат и уже в сентябре 1919 года стал кандидатом в РКП(б), а с 1 марта 1920 года членом партии. С осени 1919 по август 1921 года находился на руководящей работе в г. Кустанае, пройдя путь от старшего контролёра до председателя Губисполкома.

Судьба Мирошника, как и многих партийных функционеров того времени, оказалась трагичной. Он продолжил государственную службу в Оренбурге, Томске, Новосибирске. В августе 1937 года был арестован органами НКВД по ложному обвинению, а в октябре 1939 года расстрелян.¹³

Уроженец Симбирской губернии Е.П. Девяткин прибыл в Кустанай в 1917 году. После установления советской власти в городе работал председателем уездного Совнархоза, предсе-дателем городского уездного исполкома. Затем был переведён в Оренбург, работал на должности начальника Киркустпрома, где и скончался от туберкулёза 3 мая 1923 года.¹⁴

После создания Казахского ССР местное население часто пополняло административный аппарат лишь «необходимым» числом людей.¹⁵ По данным переписи 1920 года казахи в городах Кустанайской губернии составляли всего лишь 0,2 процента (55 человек), 1923 года – 1,7 % (356 человек).¹⁶ Подобная статистика может утверждать, что исполнительные органы в подавляющем большинстве были представлены русскоязычной массой, и вопрос об участии коренного населения в управлении регионом и использовании в делопроизводстве казахского языка находился на уровне, чаще всего, вынужденного обсуждения. Для этого создавались особые комиссии, курсы, для поступающих в которые требовалось «…бегло читать и разборчиво писать по-казакски, и знать арифметические действия над числами любой величины».¹⁷

Важные события в жизни города не обходились без участия партийных и советских руководителей. Так, по случаю издания первого номера казахской газеты «Аул» в помещении типографии, собрались «…представители Губкома РКП(б), Губисполкома, Губпрофбюро, Политпросвета, Губкома РКСМ, сотрудники «Красной Степи», редакция «Аула» и рабочие обоих газет. Присутствовали в качестве приглашенных гостей киргизские работники. С краткими приветственными речами выступали: от Губкома – т. Бак, от Губисполкома – т. Султанбеков, от Губкома РКСМ – т. Волков, от Губпрофбюро – т. Ковалёв, от «Красной Степи» - т. Романов».¹⁸ Партийное руководство регулярно обсуждало вопросы «смычки города с деревней», что выражалось в «культурно-идеологическом» шефстве городских партийных ячеек над волостями губернии.¹⁹

Главным органом власти в Кустанае стал Городской Совет рабочих, крестьянских, киргизских и красноармейских депутатов. Согласно отчётам о деятельности Горсовета в период с 1 сентября 1922 по 1 октября 1923 года на 16 заседаниях рассматривалось 143 вопроса: организационных -15, жилищных – 32, хозяйственных – 12, по благоустройству – 30, финансовых – 8, налоговых – 8, разных – 38. Горсовет избирал президиум и председателя. В октябре 1923 года председателем кустанайского Горсовета являлся Панов Алексей Ефимович.²⁰ В функции исполкома Городского Совета входил контроль над уплатой гражданского налога, рост цен на городских предприятиях, а также наблюдение за моральным поведением его подотделов, о чём регулярно сообщалось в газетных заметках и объявлениях: «Президиумом Горсовета за грубое обращение с гражданами устранён от должности Зав.жилищным п/о…»; «За убой скота на городской бойне Горсоветом на ноябрь месяц такса увеличена на 50 проц. против октябрьской»; «Горсоветом выработана такса за пользование легковыми и грузовым извозчиками…» и т.д.²¹ Важным направлением его деятельности стал капитальный ремонт зданий: школ, пожарного депо и др. «Израсходовано на ремонт около 15 миллиардов рублей (старых денег), – сообщала о результатах строительного сезона 1922 года газета «Степная заря». - Ограниченность средств не позволяет Горсовету развернуть шире строительную деятельность».²² Регулярно намечаемые заседания Горсовета, часто не проводились из-за неявки его членов. Так пленум Горсовета VII созыва собирался лишь 5 раз, при 19 не состоявшихся заседаниях. В связи с неэффективностью его хозяйственных структур, к 1924 году все они были слиты в единый Отдел Местного Хозяйства, ведавшего одновременно развитием местной промышленности и городским коммунальным хозяйством. Городской Совет к этому времени практически целиком состоял из партийных чиновников-коммунистов: «Городской Совет VIII созыва состоит из 62 членов; из них 90% коммунистов. Свою работу Горсовет проводит через свои секции. Пленум собирается 2 раза в месяц…».²³ Председателем Горсовета VIII созыва (ноябрь 1924 года) являлся П.А. Прусаков, а среди членов совета – представители крупнейших городских организаций и предприятий: почтово-телеграфной конторы – Ф.М. Ноев; Союза коммунальных работников – П.Н. Печатнов; Союза пожарных - П.Т. Горелов и многие другие. Городской Совет к этому времени имел свой бюджет и контролировал деятельность местной пожарной команды, городской милиции, городских больниц, занимался вопросами социального обеспечения.²⁴

Складывающийся однопартийный характер руководства, преследование инакомыслия и борьба с контрреволюционными заговорами порождала «покаянные письма» бывших членов «оппозиционных» партий - эсеров, меньшевиков. Показательным в этом смысле является открытое письмо Т. Семеренько – члена партии эсеров с 1917 года, опубликованное в газете «Степной крестьянин» 27 июня 1925 года: «Многоуважаемый, товарищ редактор! Не откажите поместить в вашей газете нижеследующее: В 1917 году в г. Кустанае была организация эс-эров, в которой состоял членом я. Эта партия считала себя передовой, почему в неё и записалось вначале много членов, но когда пришлось действовать, то среди членов получилось разногласие. …Время, общий ход событий и моя работа в государственных учреждениях и профсоюзных организациях убедили меня в том, что партия коммунистов является действительной защитницей интересов трудящихся… Считаю своим долгом призвать всех моих бывших единомышленников к раскаянию перед Сов[етской] властью и активной работе по укреплению таковой, как единственного очага Мировой революции».²⁵

Решение злободневных вопросов происходило путем всевозможных агитационных кампаний. В период голода 1921-1922 гг. регулярно практиковался сбор средств в пользу голодающих.²⁶ С этими целями силовыми органами активно реквизировались церковные ценности. Жертвовали голодающим и простые жители Кустаная.

Некоторое исправление экономической ситуации и пропаганда идей «мировой революции» в советском государстве изменила характер политических умонастроений городского населения. Убийство советского полпреда в Италии В.В. Воровского вызвало целую волну «антиимпериалистических» выступлений по всей стране. 19 мая 1923 года в Кустанае по инициативе партийных структур рабочими, служащими и красноармейцами была проведена демонстрация-протест «…против угроз английского правительства по адресу Советской России и провокационного убийства т. Воровского в Лозанне».²⁷ Митинги заканчивались декламацией лозунгов:

Долой зажигателей новой войны!

Долой международный фашизм!

Да здравствует мир во всем мире!

Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная Армия!²⁸

Протест выражался и в регулярной «материальной помощи». Отказ Германии в начале 1923 года платить репарационные выплаты, ввод в Рурскую область оккупационных сил Антанты позволил партийному советскому руководству говорить о необходимости помощи «братскому народу Германии». После ратификации в январе 1923 года германским рейхстагом Раппальского договора с СССР, в центре и на местах начался сбор пожертвований рурским рабочим, особенно он усиливается в марте-апреле 1923 года после массовых забастовок в Германии. Помощь кустанайскими организациями осуществлялась в виде отчислений с заработной платы: «Рабочие и служащие Губземуправления, сообщала в апреле 1923 года газета «Степная Заря», - отчислили в пользу рурских рабочих один процент с получаемого жалования».²⁹

В сентябре 1923 года в Японии началось Великое землетрясение Канто, унесшее сотни тысяч жизней. Не остались безучастными к этой трагедии жители нашего города. И это несмотря на то, что Япония незадолго до этого совершила военную интервенцию на Дальний Восток, а Северный Сахалин находился в японской оккупации. Кустанайская губерния только что пережила страшный голод 1921-1922 годов, и ее жители вполне осознавали масштабы японской трагедии. Первые сведения о пожертвованиях кустанайцев начинают упоминаться с 20-х чисел сентября 1923 года.³⁰ Персональная помощь от жителей города принималась через почтово-телеграфную контору по подписным листам, а также через Кустанайское отделение Государственного банка. В это же время кустанайцами через Губсобез вносились пожертвования в адрес жертв землетрясения в Персии (Иране), унесшего жизни нескольких тысяч человек.³¹

Материальная помощь шла также в адрес школ, детских домов, Красной армии и т.д. Она часто оказывалась через шефство. Шефом 69 пешего дивизиона войск ГПУ являлся Киргосторг. Кустанайское губернское агентство Киргосторга в лице его руководителя Гурова снабдило в ноябре 1922 года красноармейцев постельными принадлежностями, обмундированием, деньгами, продуктами питания, «…установлена телефонная связь, а также уплачено за аренду бани дивизионом».³² Помощь военным оказывалась и другими организациями. Так, в рамках празднования Нового – 1923 года Кустанайская типография организовала аукционную продажу блокнотов, выручка от которой была передана 69 дивизиону.³³ В феврале 1923 года шефство над дивизионом от Киргосторга перешло к Гупродкому и Хлебопродукту. Хотя шефское снабжение нередко давало сбои, Красная армия в начале 20-х годов, как главный оплот нового режима, исправно пользовалась особыми льготами и привилегиями.

Шефскую помощь школам оказывало Губпрофбюро: «Пять школ 1-й ступени г. Кустаная получили от своего шефа Губпрофбюро учебных пособий на 2000 с лишком рублей, – сообщалось в апреле 1923 года газетой «Степная заря». - В настоящее время шеф производит выяснение количества детей беднейших членов профсоюзов в подшефных школах, с целью снабжения последних одеждой».³⁴

Губисполком шефствовал над Губмилицией. Помощь эта оказывалась нередко через административный ресурс. Так, летом 1923 года председатель губисполкома Ряхов «…пообещал милиции выдать 100 аршин сукна из местной текстильной фабрики. Милиция ждёт обещанного, чтобы хоть немногих товарищей милиционеров укрыть от наготы».³⁵ Шефская работа не всегда носила только материальный характер. Так Губполитпросветом оказывалась помощь в организации клубной работы – военным, железнодорожникам и т.д. ³⁶

«Щит трудящихся» - городские силовые структуры

Бюрократический аппарат сформировал новый формат советской номенклатуры, порождавшей бумажную волокиту и недовольство простого населения. Он опирался на силу карательных органов в лице Красной армии и милицейских подразделений. В связи с окончанием гражданской войны и началом голода 1921 года 2/3 армии оказалось распущено, красноармейцы начали возвращаться на места, что значительно осложнило ситуацию в Северо-казахстанском регионе, в том числе и Кустанайской губернии.

В первые годы Советской власти крестьянство и часть казахского населения, возмущённые жестокой политикой «военного коммунизма», начинает складываться в так, называемое «зелёное» движение: «В некоторых волостях, как например в Чолаксайской и других наблюдалось появление вооружённых бандитских шаек, быстро ликвидировано Комдезертиром совместно с Уездной Советской Милицией».³⁷ Первоначально эти движения находили сочувствие среди широких масс, даже самих «карающих органов». Но, вымещая злобу на советских работниках, осуществлявших режим продразвёрстки, они довольно часто расправлялись и с простым населением, поддерживающим новый режим. В результате, «зелёные» вскоре оказались перед угрозой полного и тотального уничтожения. «Лишённые широкой поддержки – сообщает современный исследователь Духин Я.К., - и сочувствия, «народники» в начале марта 1921 г. при активном участии частей Красной Армии и чоновцев были ликвидированы».³⁸

Хотя «зелёное движение» напрямую не касалось Кустаная, части расквартированные в городе находились в режиме повышенной готовности. В Кустанай отправлялись регулярные сводки и донесения о деятельности бандитских формирований. Начальник городского гарнизона Буров 8 марта 1921 года издал приказ, согласно которому вводились новые меры предосторожности: «…всем воинским частям, учреждениям и заведениям, а равно и гражданским, что все ранее выданные пропуска на право хождения по городу ночью, белого формата, со дня объявления настоящего аннулируются. Все лица, имеющие означенные выше пропуска в трехдневный срок должны сдать в мою канцелярию для замены таковых новыми – тёмно-розового света».³⁹

Военные части в летний период в целях самообеспечения занимались сельскохозяйственными работами (сев и сбор урожая, сенокос выпас лошадей и прочее).⁴⁰ В начале 20-х годов в городе Кустанае базировались следующие подразделения: 4-я рота 23 стрелкового полка, 43 кавалерийский эскадрон, 69 пеший дивизион войск ГПУ (ЧОН), Кустбат.

Первыми губвоенкомами были Николаев, Бабков. Осенью 1922 года новым военкомом Кустанайской губернии был назначен Шендельман. «Плохо жилось красноармейцам 69 пешего дивизиона до прибытия в часть военкома т. Шендельман. – писал красноармеец Тощев в разделе, посвящённом Красной армии в газете «Степная заря». - Казармы были без ремонта, всюду пыль, грязь, разломанные печи. Спали на голых нарах в нетопленных помещениях. С приездом т. Шендельмана жизнь дивизиона до неузнаваемости изменилась. Благодаря энергии нового военкома, дивизион перевозят в другое помещение, гораздо лучшее. С огромными трудностями т. Шендельман добивается того, что у каждого красноармейца в данный момент имеется особый матрац, простыня, подушка и одеяло. Вместо прежних коптилок, помещение красноармейцев освещается электричеством. По стенам казармы развешены портреты вождей революции и плакаты».⁴¹ Командиром 69 пешего дивизиона в этот период являлся Раваев.⁴²

Главной функцией военкомата стала организация весенне-осеннего призыва, которому подлежали все граждане-мужчины, достигшие 20-летнего возраста. В связи с ростом дезертирства, вёлся переучёт всех военнообязанных в возрасте от 20 до 40 лет. Не явившиеся в военкомат граждане призывного возраста без уважительной причины, объявлялись дезертирами с наложением штрафа «…в размере от 25 рублей золотом или арестом с принудительными работами от 10 суток до 1 года».⁴³ Сроки действительной военной службы в 1923 году в рядах Красной армии и флота определялись следующие:

«…1) Для пехоты, артиллерии и всякого рода частей и учреждений, кроме ниже перечисленных полтора года.

2) Для кавалерии, конной артиллерии и технических войск два с половиной года.

3) Для воздушного флота три с половиной года.

4) Для морского флота четыре с половиной года.

5) Для военно-учебных и военно-морских учебных заведений в соответствии с положениями о сих заведениях.

Для некоторой части призываемых могут быть предоставлены льготы по семейному и имущественному положению, таковые проходят сокращенный срок обязательной военной службы в течение шести месяцев».⁴⁴

Армейские части и подразделения занимали важнейшее место в организации и проведении парадов, приуроченных к важнейшим советским праздникам. В приказе по гарнизону Кустаная №19 от 25 апреля 1923 года начальник местного гарнизона Бабков, объявлял командующим первомайским парадом представителя военкомата Цуканова и коменданта города Цветкова. В параде приняли участие - Кустбат, 69-й пеший дивизион, губвоенкомат, части милиции и ГПУ.⁴⁵

Военные в этот период получали значительные продовольственные и другие льготы. В их распоряжении оказывались лучшие городские постройки. В пользовании кавалерийского эскадрона и военного конзапаса находился дом Фаткулина по ул. Комсомольской, 35 (ныне проспект Абая). Кавэскадрон в 1922 году также просил оставить за ним, частично отремонтированное, здание бывшего русско-казахского училища в качестве казармы.⁴⁶Помещения, используемые военными, довольно часто становились образцами бесхозяйственности. Для улучшения санитарного состояния казарм создавались специальные сантройки. Здание Губвоенкомата располагалось в пассаже Яушева. Вот что представляло собой внутреннее убранство военного ведомства в мае 1923 года, по сообщениям газеты «Красная степь»: «Двор, занимаемый Губвоенкоматом, представляет из себя ни что иное как помойную яму, с наваленными кучами разного рода, отбросами картофеля, капусты, навоза и проч. Во дворе имеется подвал-ледник с хранилищем мяса, которое при обследовании его лекмопом 69 пеш[его] див[изиона] найдено в большинстве своем покрытым плесенью и готово совершенно разложиться. Такое положение двора и мяса не может длиться дальше, зная, что с наступлением весны развиваются эпидемические заболевания, а тем паче, где хранится мясо в подвале с открытыми окнами…».⁴⁷ Не лучше обстояло дело и в помещениях 69-пешего дивизиона. По сообщениям красноармейской стенной газеты «Оса»: «…Во дворе общежития дивизиона имеется колодец. Благодаря тому, что гнилая веревка все время рвалась, в этот колодец было спущено восемнадцать ведер. Оборвется ведро – привяжут к гнилой веревке другое. Сообразить же, чтобы гнилую веревку заменить хорошей, никто не догадался. Когда, наконец, не стало ведер на складе дивизиона, стали доставать потонувшие ведра. Спустили на веревке одного красноармейца, но… сорвался валёк, и красноармеец в пимах, в шинели – в чём был, полетел в воду. Едва вытащили…».⁴⁸

Красноармейцы получали полное довольствие, считаясь элитой тогдашнего общества. По их инициативе создавались культурные учреждения, активизировалась клубная жизнь. Особое внимание уделялось в пропагандистских целях национальным кадрам. Так, казах Нарлубаев Идрис, добровольно вступил в ряды Красной армии в 1918 году и продолжил службу после демобилизации в кустанайском 69 пешем дивизионе ГПУ. В мае 1923 года «…За добросовестное отношение и верную службу Рабоче-Крестьянскому правительству и честное поведение, красноармеец Нарлубаев Идрис награжден суконными брюками, сшитыми в портняжной мастерской дивизиона».⁴⁹

Демобилизованные красноармейцы снабжались продовольствием, «…на дорогу папиросами и спичками» и давали обещание «…рассказать своим родным и знакомым, как хорошо служить в Рабоче-Крестьянской Красной Армии…»⁵⁰ Вновь прибывшим красноармейцам выдавались постельные принадлежности, обмундирование и «…некоторым нательное бельё».⁵¹ Большое внимание в армейских частях уделялось ликвидации безграмотности и пропаганде «коммунистического режима».

К осени 1923 года Красная армия была сокращена по всей стране до 600 тысяч человек. Началось создание территориально-милиционной системы, в рамках которой формировались «территориальные» дивизии со сроком действительной службы 4 года. Кадровыми военнослужащими теперь был в основном командный состав, переменный состав – проходил 5-месячное обучение у себя на родине.⁵² В 1924-1925 годах в связи с улучшением внутреннего положения и укрепления Красной армии решением ЦК РКП(б) части ЧОН были расформированы.

Новым органом по охране общественного порядка, борьбе с преступностью с момента установления советской власти становится милиция. В её деятельности сразу же обнаружились серьёзные трудности: отсутствие квалифицированных кадров, обмундирования, вооружения и т.д.

В 1919-1921 гг. отделение городской милиции и арестный дом располагались в доме Щеглова по улице Толстого, 2. До 1922 года милицейские части помещались в доме Ивановой по адресу ул. Большая, 27 (современный проспект Аль-Фараби), а также частично в 2-этажном «полукаменном» доме Волкова по улице Тургайской, 44 (современная ул. Павлова). Здания плохо отапливались, не хватало площадей. Милицейские органы занимались также выдачей документов, удостоверяющих личность, регистрацией граждан. Приём граждан вёлся при больших очередях до 200 человек в день.⁵³ «Чтобы удостоверить подпись квартального, - сообщает кустанаец Цветков, - нужно два дня, не менее, ходить в милицию, постоять в комнате, где невозможно спёртый воздух, подождать, когда компания милиционеров кончит говорить о своих личных делах и выпустить целый поток мастерски закрученных нецензурных ругательств, не обращая внимание на присутствующих женщин. Одним словом, это не помещение милиции, а какая-то корчма…»⁵⁴

Главной задачей милиции являлась борьба с хулиганством, царившим на городских улицах. Кустанайский губисполком в ноябре 1922 года издал обязательное постановление, запрещавшее появляться на улицах и площадях города в пьяном виде и нарушать общественную тишину и порядок. К нарушителям спокойствия применялись следующие меры – денежный штраф, либо арест на 10 суток. Ссылаясь на Уголовный Кодекс «борцы за правопорядок» отмечали, что «…хулиганство, т.е. озорные, бесцельные, сопряженные с явным неуважением к отдельным гражданам и обществу в целом, действия караются принудительными работами, или лишением свободы на срок до 1 года. Под категорию этой статьи подходят: площадная брань, драка, приставание к отдельным личностям и т.п.»⁵⁵

Одним из важнейших дел милиции становится борьба с самогоноварением. Самогоноварение становится главным бичом, по мнению администраторов, срывающее посевные кампании и ещё более усугубляющее «голодное» состояние населения. Постановления и штрафы не давали необходимого результата. Более того, в анонимных материалах газет встречались сведения о том, что сами милицейские органы «поощряют» деятельность «самогонных заводов»: «Я знаю двух милиционеров, - сообщает некий «Обыватель» в номере «Степной зари» от 16 ноября 1922 года, - из которых один, будучи агентом Уголрозыска, в тоже время гнал самогонку, а затем, расширив свое предприятие, бросил службу в Уголовке, чтобы окончательно посвятить себя самогонке… Не является-ли для органов милиции это слишком близкое «знакомство» некоторых ее сотрудников с самогоночными предприятиями препятствием к проявлению более активной деятельности по борьбе с самогонщиками? Но будем надеяться, что эти единичные случаи в милиции в целом обратят внимание на эту сторону дела и, приняв меры к устранению этого препятствия…».⁵⁶ Вскоре в милицейских сводках появлялись сведения о штрафах за пьянство. Однако к осени 1923 года общественность вновь начала бить тревогу: «Постоянно на улицах города можно встретить упившихся «до положения риз». На последних никто не обращает внимания. Обыватель к ним привык, да и милиционеры, наверное, запамятовав постановление ГИК №18, спокойно проходят мимо порядком «стукнувших»...»⁵⁷

Открытым способом власти начали «очистку рядов милиции от негодных элементов». Одним из методов подобной борьбы становится анонимные письменные жалобы. Для этого у помещения городской милиции осенью 1922 года был установлен специальный ящик. Призывом к действию служили следующие фразы-лозунги: «Всякий прохвост и мерзавец, подрывающий своими поступками законность, должен быть выброшен из рядов милиции. Для этого его нужно изобличить. Граждане! Изобличайте недостойных милиционеров! Вон их!».⁵⁸ Милиционеры нередко обвинялись в грубости и использовании нецензурной брани.

Милиция часто оказывалась не в состоянии вести эффективную работу, что объяснялось «узостью штатов». «По ночам город в распоряжении преступного и хулиганствующего элемента, – писалось в заметке под названием «Охраны города нет» в газете «Красная степь» от 8 января 1924 года. - Мелкие кражи, угон лошадей, сбрасывание в колодцы воротов, обрезывание канатов совершаются почти каждую ночь. А кучки «веселящейся» молодежи на главных улицах с гармошкой, свистом, похабными припевами и звериным рёвом, - разве это не повседневное у нас явление? И незаметно, чтобы милиция хотя-бы раз остановила весёлую компанию, задержала хулиганствующих и т.д.»⁵⁹ К этому времени милицейский штат города составлял всего 30 человек.

Для отбывания тюремного заключения в городе действовал Дом лишения свободы. При нём были оборудованы и действовали сапожная и слесарная мастерские. Поскольку тюрьма находилась на самообеспечении, для её нужд в 1923 году у местных властей был арендован на три года участок земли в 500 десятин.⁶⁰ Занимавшиеся хищениями надзиратели, нередко и сами, будучи «арестованными с поличным», оказывались под временным арестом. «Не мешало бы заблаговременно кое-кого убрать оттуда, - писали о царивших в Доме лишения свободы читатели местной газеты весной 1923 года, - а то под пьяную лавочку (частенько бывает) администрация перестреляет сама себя, доказывая друг другу, кто из них старше».⁶¹ Весной 1923 года в кустанайском доме лишения свободы была открыта переплётная мастерская. Как сообщалось в объявлении за подписью заведующего Бовкуненко: «Цены умеренные. Исполнение работ скорое и аккуратное».⁶²

Наиболее опасными считались должностные преступления, наносящие существенный вред государственным интересам – злоупотребления властью и взяточничество. В 1922 году Президиум ВЦИК постановил «…карать за взятку лишением свободы не менее одного года; за взятку, которая приносит ущерб государству, или при вымогательстве, а также при неоднократном получении взятки, карать не ниже трех лет лишения свободы и особо отягощающих обстоятельствах – расстрел».⁶³ Для борьбы с контрреволюцией, саботажем и прочими преступлениями действовали Революционные трибуналы. Наиболее типичные обвинения – членство в «конттреволюционных» партиях и сотрудничество с «колчаковщиной». Так, в феврале 1923 года был «…приведён в исполнение приговор над бывшим начальником почтового отделения Николаем Дмитриевичем Позняковым, присужденным за предательство совработников Ревтрибуналом к расстрелу».⁶⁴ Итогом обсуждений политических вопросов, нередко становились весьма пространные заявления губернских партийных руководителей (Шафет Антон Тимофеевич – на тот момент секретарь Губкома РКП(б)): «Я не думаю здесь говорить о страданиях киргизской и русской бедноты. Я не буду говорить, и о том, сколько расстреляно человек: мы от этого уходим».⁶⁵

Уголовные преступления - дела об убийствах, грабежах, конокрадствах – имели судебные решения от полных оправданий, за недоказанностью, и амнистий, до 20-летнего срока и расстрела. Нередко в качестве подсудимых выступали бывшие совработники и милиционеры.⁶⁶

Городское население

Период революций и гражданской войны характеризуется как серьёзный социальный и политический кризис, приведший к снижению населения, как по всему региону, так и в городском населении. В 1921-1922 годах в Кустанайской губернии начался массовый голод, ставший следствием политики продразвёрстки и неурожаев.

30 августа 1921 года для борьбы с голодом в Кустанае была создана Кустанайская губернская чрезвычайная комиссия помощи голодающим — Губпомгол, координировавшая деятельность всех органов в этом вопросе. Председателем Губпомгола был назначен Паевский Николай Герардович. Выправить ситуацию Помгол оказался не в состоянии, констатируя ужасающие факты голода. На 15 ноября 1921 года в городе Кустанае было зарегистрировано более 7,5 тысяч голодающих. Зима 1921-1922 годов выдалась суровой и холодной. В результате, в январе в Кустанае голодной смертью умерло 1.200 человек, в феврале – 500, в марте – 1.500. Потребность массового захоронения умерших от голода и эпидемий потребовали от местных властей создания в Кустанае Похоронного бюро. В ноябре 1921 года этот вопрос был поставлен на заседании президиума Кустанайского губернского исполнительного комитета Советов.⁶⁷ Согласно статистическим показателям в ноябре 1921 года по губернии число голодающих составило 192.340 человек, на 15 декабря 1921 года - 237.494 человека, на 15 января 1922 года - 283.746 человек, на 1 марта 1922 года - 354.350 человек. Секретарь Губкома РКП(б) Либавский, описывая события голода 1921-1923 годов, сообщал: «На почве голода идут самоубийства ответственных работников. Ужасающие картины голода в апреле (1922 года – С.С.) достигают своего апогея. Количество трупов, валяющихся по улицам, в детских домах не поддаётся учёту. За один лишь январь месяц (1922 года - С.С.) по городу зарыто более 1500 трупов. Это по городу, а в деревне в общей сложности ещё более».⁶⁸ Ситуация начала улучшаться с конца апреля – начала мая 1922 года, когда центральными и губернскими органами, начала оказываться материальная помощь голодающим. Создавались столовые, питательные пункты, выдавалось семенное зерно.

Значительную помощь в организации питания для голодающего населения оказывали иностранные общественные благотворительные фонды – европейский фонд Ф. Нансена, английское «Общество друзей» (квакеры) и т.д. Активно действовала на территории губернии АРА – Американская администрация помощи (ARA, American Relief Administration), возглавляемая будущим президентом США Г. Гувером. Официальная деятельность этой организации началась с осени 1921 года. Первоначально помощь оказывалась только детям до 14 лет, с весны 1922 года и взрослым. Шла организация благотворительных столовых и распределение продуктов питания среди особо нуждавшегося населения. В мае 1923 года было официально объявлено о прекращении деятельности АРА на территории Советской России, а все её структуры свёрнуты через несколько месяцев.

Для ликвидации последствий голода в сентябре 1922 года была создана специальная правительственная комиссия – Послеголод (последгол) – которая через органы губернского земельного управления и статистики, выясняла количество населения, «убыль его в голодный год, убыль скота и инвентаря, сокращение площади засева полей и прочие убытки, понесённые голодом».⁶⁹ Однако, голод не был изжит и к началу 1923 года. Число голодающих к 1 января 1923 года в губернии составляло – 61.994 человека, в городе – 2.500 человек.

Серьёзной проблемой в начале 20-х годов стала проблема беженцев. Эту категорию составляли военнопленные, интернированные и перемещённые лица в ходе войн и революционных событий. Ещё с мая 1920 года Кустанайский уездный исполнительный комитет в целях строгого учёта предлагал «…всем иностранно-поданным гражданам, проживающим в г. Кустанае и его уезде, в пятидневный срок со дня опубликования настоящего приказа явиться в отдел управления… для перерегистрации с предъявлением своих документов. Не явившиеся для перерегистрации по истечении срока привлекаются к ответственности по всей строгости военного времени».⁷⁰ Беженцы по сведениям Кустанайского губернского управления по эвакуации населения (не ранее 19 декабря 1921 года – С.С.) находились в пределах губернии в следующем положении: «…1. Губэваком зарегистрировано в 1921 году беженцев из Польши, подлежащих к отправке на родину, в количестве 4.100 человек. 2. Подготовлено к отправке на Родину беженцев Польши в количестве 2.900 чел. (1.200 человек отправлены 19 декабря 1921 года). 3. Беженцы, проживающие в городе Кустанае, находятся в самом критическом продовольственном отношении и ежедневно умирают десятками от голода, т.к. таковые со стороны губэвака никакую поддержку не получают, потому что губэвак как местными, так и центральными органами не снабжаются».⁷¹

В условиях голода большой проблемой стали массовые переселения. Хотя официальное переселение начало разрешаться лишь к концу 1924 года, прямые и обратные потоки переселения в Кустанай и Кустанайскую губернию в 1921-1923 гг. не ослабевали. До начала уборочной страды в 1922 году наблюдался непрерывный приток местного и эвакуированного голодающего населения на площадях и улицах Кустаная, осаждавших тысячами Губпомгол. С июля по сентябрь 1922 года через питательный пункт Губпомгола прошло несколько тысяч голодающих, из них только 3.355 человек зарегистрированных. С началом сбора урожая местные крестьяне разошлись по деревням, за ними последовала часть горожан, эвакуированные продолжили своё движение в Уфимскую, Самарскую, Оренбургскую губернию и на Украину.⁷²

«Голодные годы» непосредственно сказались на составе городского населения Кустаная. Сравнительно точные данные начинают появляться лишь с подведением итогов переписей. Кустанайское окружное статистическое бюро в сводке от 31 августа 1926 года сообщает: «…всего населения по городу Кустанаю по городской переписи 1923 года с естественным приростом 1924 года и за первое полугодие 1925 года 22.323 человека. Из них мужского пола – 10.827 чел., женс[кого] пола – 11.596 чел. О социальном положении населения гор. Кустаная за настоящий год (1924-1925 – С.С.) сведений в окрстатбюро не имеется. Согласно городской переписи 1923 года, население города Кустаная по социальному положению разделяется так: крестьян – 9.303 чел., рабочих – 3.886 чел., служащих – 5.807 чел., красноармейцев – 48 чел., нетрудового элемента – 1.292 чел. и прочих 449 чел.» ⁷³

Памятуя о «переселенческом» характере создания города, отнюдь не случайно, что его подавляющая часть составлена русским населением. Второй по количеству является татарская диаспора. Местное же население представлено незначительно. Следует отметить, что показатели казахского городского населения в Кустанайской губернии, являлись наиболее низкими по всей КАССР, с определённой тенденцией к увеличению.

Для более точного анализа сравним население г. Кустаная на основе данных переписей 1920, 1923 и 1926 годов. Если переписные сведения 1920 и 1923 года о составе городского населения приблизительно одинаковы, то по данным переписи 1926 года мы наблюдаем его значительный рост. В 1926 году по сравнению с 1923 годом он составил 123 % или 4.716 человек. Стабильность 1920-1923 годов объясняется тем, что высокий уровень смертности в период голода покрывался активной миграцией населения в город (беспризорников, беженцев, голодающих крестьян). Прирост населения в Кустанае к 1926 году происходил на фоне естественного движения в результате снижения уровня смертности, а также усиленного перемещения в город сельчан и аульных жителей с целью трудоустройства.

Таблица - Население г. Кустаная по данным переписей населения 1920, 1923 и 1926 годов.

Даже после образования казахской автономии «коренное» население пополняло город не слишком значительно. Ситуация не изменилась и в ближайшие годы. По данным Всесоюзной переписи 1926 года в той же Кустанайской губернии казахское население в городе составило лишь 1,6% от общего количества проживающих (412 человек).⁷⁴ Губернский центр, по сути, оказывался моноэтничным в полиэтничном регионе.

В последующие годы обсуждение экономических, языковых и культурных вопросов взаимодействия этносов продолжалось, чаще всего на формальной основе. Власть шла по пути характерной для дореволюционного периода «русификации» местного населения, либо по привычному пути насилия, заглушив, тем самым, национальную тему.

Народное хозяйство и трудовой потенциал города

После окончания гражданской войны промышленное производство Кустаная находилось в состоянии разрухи и кризиса. В ходатайстве Кустанайской конторы Центросоюза от 23 апреля 1920 года содержалась просьба об открытии в городе кожевенного завода, механической обувной мастерской, клееваренного завода, завода изделий из рога, костеобжигательного завода, овощно-сушильного завода и «…о переводе из центральных заводов соответствующих машин…».⁷⁵ Необходимость создания новых производств объяснялась возможным изменением административного устройства города и передачей в его ведение новых волостей и уездов. Но даже губернский статус не позволил Кустанаю стать крупным промышленным центром, а большинство планов так и не были осуществлены.

Состав промышленных предприятий города в 1920 году определялся следующим образом: к крупным – относились предприятия из 30 человек без двигателя, или на 16 человек с двигателем – таковых насчитали 43; все остальные – мелкие. Всего в Кустанае было обследовано 154 предприятия. Основная часть производства – мукомольные предприятия, которые в дальнейшем будут переживать серьёзный кризис в связи с неурожаями и их учёт, в связи с этим будет значительно осложнён. В городе к началу НЭПа было задействовано в промышленной сфере лишь 652 человека.⁷⁶ Большинство предприятий кустарного типа (а их оказывалось большинство) носило сезонный характер и их количество напрямую зависело от собранного урожая. В них трудилось незначительное количество населения не более 3% от всего наличного и не более 10% работоспособного.

Продовольственный и хозяйственный кризис сопровождался финансовыми трудностями. Многократно росли цены, в городах заработная плата не выплачивалась месяцами. Всё это при условии постоянного «недорода» хлебов, административного давления и роста классовой борьбы с «кулачеством и байством» среди русского и казахского населения, в любой момент могло привести к новому «голодному периоду». В промышленной сфере отдельным предприятиям удавалось удерживаться на плаву, что, судя по отчётам, уже считалось безусловным успехом. Вскоре, действующие производства начали вполне вписываться в плановую систему советского хозяйства. В этой связи интересна история кустанайской текстильной фабрики «Красный ткач».

Ещё в 1919 году Челябинский совнархоз национализировал целый ряд ремесленных производств г. Кустаная, в том числе и пивоваренный завод «Кроль» (Лореца). Изъятый у частного собственника, из-за отсутствия сырья и специалистов он поменял свою первоначальную специализацию. В начале 1920 года на пивзаводе началось производство солодо-ячменного кофе, которого за два месяца было выработано 248 пудов. Запас ячменя и топлива был израсходован, после чего начались поиски нового применения заводских помещений. В итоге, именно здесь будет расположена текстильная фабрика. Ещё 13 ноября 1919 года председателем Кустанайского уездного совнархоза Б.Н. Леонтьевым было предложено развивать в городе ткацкое производство. Инициатива была одобрена Всероссийским совнархозом и начались поиски подходящего для перевода фабричного оборудования. В июле-августе 1920 года из Коломны по железной дороге (6 вагонов груза с 8 станками) начала перевозиться в Кустанай текстильная фабрика бывшей коломенской фабрикантки Жучковой. При полной загруженности фабрики её производительность могла составить 115 тысяч сукна в год при 105 работающих.⁷⁷

Установка станков задержалась в связи с недостатком строительных материалов и специалистов. Подготовительными работами руководил челябинский инженер В.И. Куренков, который сообщал на междуведомственном совещании Совнархоза от 14 декабря 1920 года, что «…он по сбору ткацких станков также не специалист, а поэтому необходимо принять меры к подысканию рабочих специалистов».⁷⁸ Создание фабрики вызвало большой резонанс у местного населения. В качестве работников свои услуги предлагало местное – казахское население.⁷⁹ В дальнейшем большое внимание на фабрике уделялось подготовке текстильщиков из казахов.

После вхождения Кустанайского уезда в состав казахской автономии, Челябинский совнархоз прекратил всякую помощь Кустанаю по созданию фабрики, поиск специалистов начался по всей России. Только в августе 1922 года усиленными темпами началась сборка оборудования, и уже 1 октября фабрика выдала 1.500 аршин сукна. Первое время фабрика жила на обработке частного сырья крестьян-заказчиков, что позволяло поддерживать её производственные мощности и самостоятельно себя обеспечивать. Фабричное производство монтировалось и запускалось при непосредственном участии первых его заведующих – Я.О. Бикау и П.А. Афанасьева. «Из сомнительной идеи получается уже нечто определённое: работает уже две смены, более ста человек – это в Кустанае-то!..» - с гордостью сообщала 28 ноября 1922 года газета «Степная заря».⁸⁰

Первым директором текстильной фабрики «Красный ткач» с марта 1921 года стал Ян Осипович Бикау. Бикау – латыш, по профессии слесарь, работал на заводах Риги, во время Первой мировой войны был мобилизован на технические работы. В 1921 году распоряжением ВСНХ Ян Осипович отправляется в Кустанай, где и возглавляет фабрику, принимая в её реконструкции самое деятельное участие: «Все установки, где должен работать инженер, проделаны директором-слесарем, - сообщается в газетной характеристике руководителя фабрики от 1 февраля 1923 года. - Постепенно ставятся один и другой двигатели, делаются ткацкие ручные станки, собираются чёски, прядильное отделение, механические ткацкие станки – фабрика начинает работать. Не было достаточного количества квалифицированных рабочих – говорит т. Бикау – мы их создавали, учили сами. - Не хватало плотников, слесарь-директор лично делает три ткацких ручных станка. Настилают потолки – директор на собственных плечах носит балки. Вера в дело, в торжество упорного труда ставит через год фабрику на ход».⁸¹

В феврале 1923 года было принято решение о дооборудовании фабрики. Производство стало самоокупаемым и переведено на трестированное положение.⁸² 21 марта 1923 года в результате пожара в машинном отделении фабрика остановилась на некоторое время, что, впрочем, не сказалось на темпах роста её продукции.⁸³ Увеличение фабричных оборотов привело к тому, что к осени 1923 года она выходит на общероссийский рынок: «Фабрикой уже отправлено 5.000 аршин сукна в Москву, где оно успешно конкурирует с производством старых русских фабрик и 2.000 аршин в Сибирь. Таким образом, рынок для фабриката «Красный ткач» обеспечен».⁸⁴ С ноября 1923 года фабрика работала без перебоев в три смены, её коллектив расширился до 167 рабочих. В 1924 году «Красный ткач» полностью переходит на местный бюджет: «Заготовка сырья, реализация фабрикатов, управление и т.д. ведётся непосредственно директором фабрики без вмешательства отд[ела] местного хозяйства. Выработан годовой производственный план; намечено за год выработать 25 тысяч аршин сукна при 125 рабочих при себестоимости 2 рубля 04 копейки – серое сукно и 3 рубля 04 копейки – чёрное. Намечена норма выработки; на одного рабочего должно приходиться выработки в среднем 2 аршина в день».⁸⁵ В январе 1924 года на фабрике происходят изменения: новым директором становится П.А. Афанасьев, его помощником - Яковлев, а Я.О. Бикау переводится на должность управляющего фабричным аппаратом.⁸⁶

Рос объём выпускаемой продукции, улучшалось качество производства, его ассортимент: «Суконная фабрика «Красный Ткач» в городе Кустанае производит выработку грубых сукон: армейского, серо-шинельного, гражданского, гладкого и ворсованного, трико: шерстяное и полубумажное, одеяла разных размеров. – сообщалось в разделе «Объявления» местной газеты 19 августа 1924 года. - Принимает заказы на поставку фабрикатов шерстяных изделий по образцам».⁸⁷

Несмотря на внешнюю успешность, фабричное производство испытывало серьёзные проблемы: слабая реализация товаров, отсутствие бюджетных средств. В итоге местные власти признали фабрику «Красный ткач» имени Ильича нерентабельной, и постановлением губернской плановой комиссии от 27 марта 1925 года она была закрыта.

Кроме текстильной промышленности, в отчётах губернского периода отмечается улучшение состояния различных промыслов, маслобойного завода, мельниц, пивного завода. Из частных - упоминаются лишь мукомольные и овчинные производства, а из кустарных – 2 табачные фабрики.⁸⁸ Органы статистики фиксировали летом 1923 года наличие в городе 8 предприятий с общим числом работающих и служащих 342 человека.⁸⁹ В городе налоговые поступления зависели от наиболее доходных производств, каковыми к осени 1923 года считались - скотобойня, дополнительно оборудованная водопроводом и кишечно-промывочным заводом, сданным в аренду частникам и электрическая станция на 450 лампочек.⁹⁰ Однако и они, в связи с постоянными перебоями в деятельности, не приносили городскому хозяйству стабильных финансовых средств.

Развитие электрической станции стало возможным благодаря принятию плана ГОЭЛРО, основанного на электрификации всей страны. Принятый в 1920 году, он уже через считанные месяцы начал давать первые результаты. «Лампочки Ильича» получали повсеместное распространение. С 1 января 1923 года кустанайская электростанция перешла в ведение Городского совета. После передачи электрической установки из театра «Карла Маркса» и ремонта ещё одной динамо-машины её предполагаемая мощность увеличилась «…на 400 лампочек».⁹¹ Электроэнергией к этому времени пользовались все крупные производства города: текстильная фабрика, мельницы и т.д. Расценки на электрическую энергию вскоре начинают расти по причине модернизации электростанции и «…повышения цен на нефть, олеонафт и рабочие руки».⁹² К 1925 году электроэнергией обслуживались все государственные учреждения и небольшое количество частников.

В советское время официальным возрастом вхождения во взрослое состояние считались 14 лет: «Отделом труда издано постановление, запрещающее приём на работы подростков моложе 14 лет. Во всех предприятиях, где работают малолетние, устанавливается рабочий день не свыше 4 часов для подростков в возрасте от 14 до 16 лет и 6 часов от 16 до 18 лет. С уменьшением рабочего времени не допускается понижение заработной платы: труд подростков должен оплачиваться как 8 часовой рабочий день».⁹³ Выглядит весьма сомнительным исполнение подобных постановлений. С 20-х годов даже продовольственный паёк зависел от социально-классовых характеристик и работоспособности всех категорий населения: «С 25 июля сего года (1920 – С.С.) в г. Кустанае, - говорится в объявлении Кустанайского районного продовольственного комитета о введении продовольственного пайка, - вводится классовый продовольственный паёк, коим все граждане города разделяются на соответствующие категории в зависимости от их социального экономического положения, а также и трудоспособности каждого члена семьи…».⁹⁴

Учёт численности рабочих и служащих предприятий губернскими секциями статистики труда начался с июля 1922 года, а затем продолжился с периодичностью в каждые полгода. Несмотря на все приложенные усилия, данный учёт нередко оказывался приблизительным. Недоучёт работников доходил до 6-7%.⁹⁵ Подобные цифры мы можем объяснить тем, что сезонные работы в регионе были связаны с сельским хозяйством, и большая часть рабочих оказывалась в весенне-летне-осенний период вовлечённой в аграрный сектор, либо в другую деятельность, не подвергнутую учёту. Численность безработных увеличивалась за счёт различных категорий работников, не только «чернорабочих», но и квалифицированных. По данным Кустанайской биржи труда за первую половину 1924 года, количество зарегистрированных безработных росло ежемесячно: на 1 января – 627 чел., на 1 февраля - 818 чел., на 1 марта – 1.006 чел., на 1 апреля – 1.234 чел., на 1 мая – 1.639 чел., на 1 июня – 1.839 – чел. Трудоустраивался в среднем лишь каждый десятый. Ситуация начала меняться к лету 1924 года, только в июле трудоустроилось 535 человек. Предполагаем, что для улучшения цифровых и качественных показателей в стране с октября 1924 года начался пересмотр принятых на биржевой учёт безработных. Из списков исключались следующие категории: совершенно не работающие; чернорабочие, проработавшие по найму менее 3-х лет; служащие, проработавшие по найму менее 5 лет.⁹⁶ Добавим, что в этот период наибольшие шансы получить работу имела категория 20-35-летних.

Для определения коэффициента нагрузки на работающее население в этот период вновь обратимся к статистическим сведениям о возрастном составе населения города по материалам Всесоюзной переписи населения 1926.

Таблица – Половозрастная структура населения г. Кустаная и нагрузка на работающих, на основании Всесоюзной переписи населения 1926 года

Примечание - Составлено по данным: Всесоюзная перепись населения 1926 года: Народность. Родной язык. Возраст. Грамотность. - М.: Издание ЦСУ Союза ССР, 1928. Том VIII: Казахская АССР. Киргизская АССР. – С. 110-113.

Как видно из таблицы, число неработающих, по отношению к работающим в городе Кустанае, исходя из возрастных характеристик, составило 0,67, что показывает положительный коэффициент половозрастной структуры городского населения. Обращает на себя внимание преобладание женщин в общем трудоспособном населении. Это свидетельствует о том, что женское население, по сравнению с предшествующим периодом, более активно входило в экономическую сферу, что было итогом гражданской войны и голода, когда значительно сократилось трудоспособное мужское население. Этому способствовало и изменение положения женщины в обществе. Если не брать в расчёт абсолютные цифры состава населения, мы можем прийти к выводу о том, что в условиях нестабильности социально-демографических процессов, появилась некоторая устойчивость категорий населения, характеризующих его трудовую активность.⁹⁷

Снижение численности населения в результате революционных событий и гражданской войны отразилось на качественных характеристиках населения Кустаная, которые выразились в изменении половозрастной структуры общества. Мероприятия по вовлечению различных категорий населения в трудовую деятельность в дальнейшем будет основываться на жёстком административном диктате со стороны государства.

Торговля и транспорт в годы Новой экономической политики

Переход от политики военного коммунизма к новой экономической политике сопровождался огромными трудностями. Лето 1921 года в Кустанайской губернии оказалось засушливым, что привело к массовой гибели скота и неурожаю. В 1921 году, сбор зерна в 5 раз уступал предыдущему году, составив всего 446 тысяч пудов.⁹⁸ Хозяйственная разруха и голод побудили правительство к принятию решительных мер по выходу из кризиса.

Ещё весной 1921 года на X съезде РКП(б) было принято решение об отмене политики «военного коммунизма» и проведении Новой экономической политики (НЭПа). Главное содержание НЭПа заключалось в отмене продразверстки и замене её продналогом, а также введение рыночных отношений с использованием государственной и частной форм собственности.

В условиях новой экономической политики разрешалось сдавать и брать в аренду земли, применять наёмный труд, поощрялось развитие сельскохозяйственной кредитной кооперации. Были отменены трудовая повинность и трудовые мобилизации, введённые при «военном коммунизме». Мелкие предприятия арендовались частными лицами и кооперативами, переводились на хозрасчёт, объединялись в тресты. Продналог постоянно совершенствовался, часть населения освобождалось от налога, вводился единый натуральный налог, натуральный и денежный, а позже только денежный.⁹⁹

Новая экономическая политика была рассчитана на восстановление народного хозяйства после гражданской войны и периода разрухи. Установившийся с весны 1921 года режим НЭПа принимался не всеми, шла повальная критика рыночных отношений, которая вскоре породила новую волну борьбы с «врагом - спекулянтом», искусственно завышавшим стоимость продукции. В пределах города действовали как формы стационарной торговли: государственные и частные магазины и лавки, а также стихийные рынки – барахолки.

Отметим, что в первые годы НЭПа отношение к так называемому «красному купечеству», было лояльным, учитывая помощь, которую они оказывали образовательным и другим учреждениям в качестве «шефской помощи»: «С должным сочувствием отнеслись к вопросу помощи школе наши красные купцы, – писала газета «Степная заря» от 21 ноября 1922 года. - На собрании 19 ноября ими пожертвовано в пользу школ Кустаная 3 миллиарда рублей. Присутствовало на собрании только половина торговцев. Постановлено провести сбор пожертвований и между остальными. Нужно отметить особую гражданскую сознательность товарищества «Бочкарев и Баранов», пожертвовавшего 1 миллиард рублей».¹⁰⁰

Внешние формы «буржуазности» стали очень заметны. «Нэпманы» некоторое время могли открыто использовать свои богатства. Большинство коммунистов и категории малоимущего населения относились к ним с явным неприятием: ««Красные купцы» тратят бешеные деньги на своих детей, которые ещё в люльке лежат…».¹⁰¹ Взятые нэпманами в аренду городские производства – пивной завод, колбасный цех и др. – находились под пристальным прицелом общественности, требовавшей нарушителей договорных обязательств «…познакомить с уголовным кодексом».¹⁰² Социальное неравенство отмечалось на всех уровнях. В августе 1923 года один из корреспондентов местной газеты сообщал о незаконном обороте сахара в пределах города и участии в нём детей «нэпманов»: «…буржуазные и спекулянтские сынки: Воронов Константин, («борец») Подпорин Ал., Зубарев Н. и Голонский Ал. – последние два только на бумаге числятся учениками с.-х. школы, а на деле, как видно, занимаются сахарной промышленностью и всё время живут дома».¹⁰³

В конце гражданской войны и в первые годы советской власти регламентировались все торговые отношения. Продаже одним человеком подлежало небольшое количество печёного хлеба, одна туша мяса и ряд ненормированных продуктов – типа творога, сметаны, рыбы, яиц, птицы, овощей, табака местного производства, торговля разрешалась лишь крестьянам, выполнившим планы продразвёрстки, а «…продукты, не поименованные в… приказе, привозимые на базарные площади, подлежат ревизии…»¹⁰⁴

В период НЭПа торговля изменила свой характер, началось формирование полноценного рынка, что выразилось в создании Кустанайской товарной биржи, возобновлении ярмарочной торговли, организации акционерных торговых предприятий и развитии потребительской кооперации. Как отмечалось в материалах кустанайского экономического журнала «Труд и хозяйство» в марте 1922 года, в акционерных обществах и торговых товариществах «…в качестве пайщиков могли бы войти государственные учреждения, кооперативы и даже частные лица».¹⁰⁵

Торговые и промышленные предприятия переходили на хозрасчёт, метод хозяйствования, основанный на соизмерении затрат и результатов хозяйственной деятельности. Активизировал свою работу Кустанайский Губернский Сельско-Хозяйственный склад, производивший свободную продажу для местного населения «…пахотных орудий, сено и хлебоуборочных машин, молотильно-зерноочистительных машин, мелкого сельскохозяйственного инвентаря, смазочные, горючие и строительные материалы, запасные части к с.-х. машинам, слесарно-кузнечные инструменты, шпагат, воровину, сбрую, уголь, железо, сталь и прочее».¹⁰⁶

«Будоражили умы» живших патриархальным строем сельчан и горожан новые диковинки сельскохозяйственной техники. В первую очередь трактора. Читатели местных газет задавались вопросом о покупке трактора, на что получали ответ, что его можно приобрести в Москве, либо через сельскохозяйственный склад. Делалось пояснение, о том что «…приобретение трактора в губернии вопрос весьма сложный. Трактор требует тщательного за ним ухода. Если есть трактор – необходимо будет открыть ремонтную мастерскую… должно организовать краткосрочные курсы механиков трактора. Нужно списаться, сговориться с другими коллективами (общества, артели), желающими приобрести трактор, и когда таких найдётся 5-6, можно дело не откладывать в долгий ящик».¹⁰⁷ Трактора поступали из-за границы (американские «Твен-Ситти», «Интернационал»). Копия американского «Фордзона» с 1923 года выпускалась заводом «Красный путиловец» в Петрограде (Ленинграде с 1924 года) под названием «Форд-Путиловец», или «Путиловский фордзон». Именно этот трактор закупался наиболее массово, став рекламой «преимущества» советского строя. В кустанайской газете «Степной крестьянин» от 3 октября 1924 года отмечалось: «…Испытание показало, что советский трактор своей приспособленностью к сельскохозяйственным работам превосходит американский».¹⁰⁸ В 1924 году стоимость трактора указывалась в сумму не менее 300 червонцев. Трактора первоначально прибывали в город, что становилось причиной проведения парадов и агитационных мероприятий.

Центрами постоянной торговли оставались базарные площади, на которых располагались как стихийные рынки, так и крупные магазины и лавки. Под эгидой Кустанайского губернского агентства Киргосторга по всему городу организовывалась сеть продовольственных и прочих магазинов. В 1922 году вино-гастрономический магазин по Ломаческой улице реализовывал оптом и в розницу спиртную продукцию с 8 утра до 9 часов вечера, в том числе вина: портвейн, столовое белое, церковное, бордо, мадеру, токайское и другие. На улице Садовой в октябре 1922 года был открыт магазин Кустанайского торгового отделения Киргосиздата «Знание» (бывший магазин Зингера), в котором продавались учебники, тетради, писчая бумага, газеты, русская и иностранная литература, бумага разных цветов, курительная, полуальбомная, альбомная, промокательная, копировальная, картон и всевозможные письменные и канцелярские принадлежности, а также принимались на комиссию музыкальные инструменты, организовывалась подписка на столичные газеты и журналы. ¹⁰⁹

Важнейшую роль в развитии торговли сыграла и стабилизация финансово-денежной системы.В 1922-1924 годах была проведена финансовая реформа, приведшая к созданию устойчивой денежной единицы - червонца. Кустанайское губернское экономическое совещание через банковское отделение поставило своей целью ликвидацию задолженности по заработной плате, для чего с 1 сентября 1922 года устанавливался минимум заработной платы и оптимизировались штаты в государственных учреждениях.¹¹⁰

Для решения финансовых трудностей простых горожан, а также государственных рабочих и служащих предлагалось создание в Кустанае ломбарда: «Строить свои зимние планы на основании задолженной «зарплаты» (заработной платы), очевидно, не приходится. Остаётся более действенный приём разрешения «сезонных» зимних вопросов: тащить манатки на толчок и зависеть от власти спекулянтов – барахольщиков. Немного этих манаток у рабочего и служащего: большая часть их уже давным-давно реализована (продана) на том же толчке тому же спекулянту-барахольщику, который может раздеть рабочего и служащего до последней нитки без надежды на то, что через некоторое время им удастся выкупить у него свои вещи… …Открытие ломбардов именно и понимается как одна из мер улучшения быта рабочих».¹¹¹

Сбор налогов становится важнейшей задачей городских и губернских органов. Не обходилось без перегибов и в этом вопросе. Так, в Губернском продовольственном комитете (Губпродкоме), ведавшем с 1921 года сбором продналога и его распределением, отмечались факты бесконтрольного расходования продуктов и массовых хищений. В результате расследований части чиновников рекомендовалось вернуть недостающие продукты, в случае неисполнения данного условия они подвергались суду Ревтрибунала за допущенную бесхозяйственность и «…растрату народного достояния».¹¹²

Для упорядочения бюджетно-финансовой сферы и ликвидации недоимок велась работа по созданию эффективного налогового аппарата. Для городских поселений вводились налоги по 24 пунктам, включая налоги на доходы, имущество, торговлю, пользование извозным транспортом (в том числе велосипедами и самодвижущимися колясками), публичных увеселительных зрелищ и мероприятий, аукционных и биржевых сделок, пользование домашней прислугой и т.д. Отмечалось, что городское население в большей степени подвергнуто налогообложению, обращалось внимание и на социальный статус плательщиков налогов: «…Вообще же налоги касаются больше всего имущих классов, давая возможность бедняку подняться на ноги, восстановить своё хозяйство».¹¹³ Живущие в городе крестьяне, занимающиеся исключительно обработкой земли и не имеющие подсобного хозяйства, вовсе освобождались Губэкосо от уплаты подоходно-поимущественного налога.¹¹⁴ Кустанайская пресса вывела к 1923 году, не без доли сарказма, основные заповеди налогового работника:

«1. Здоровый, устойчивый рубль есть идеал твой, и да не будет для тебя идеалов иных, кроме него.

2. Не сотвори себе кумира из треста и всякого подобия его и бери с него все, что должно.

3. Не поминай всуе устойчивого рубля, пока не собрал налогов.

4. Помни день отчётный и почитай его шесть дней: собирай налоги и доходы, день же седьмой – посвяти отчёту.

5. Чти налоги и сборы; Республика скажет тебе «спасибо», и имя твоё будет на красной доске.

6. Не срывай кампании.

7. Не допускай беззакония.

8. Не бери взяток.

9. Не искажай воли пославшего тебя и не уродуй финналоговой политики.

10. Не завидуй ставкам своих товарищей из банков, ни пайкам их, ни положению их, ни угодиям их, ни всему тому, что есть у них».¹¹⁵

Наряду с налоговой службой в городе в рамках развития рыночного хозяйства с 25 декабря 1922 года в Кустанае начала свою деятельность Товарная Биржа при Кустгубэкосо. К марту 1923 года биржей было заключено сделок на сумму 206.643,7 золотых рублей, что в условиях продовольственного кризиса было сочтено удовлетворительным результатом. Как сообщал отчёт о деятельности Кустанайской Товарной биржи: «В настоящее время в торговом обороте губернии наиболее видное место по купле-продаже занимают госорганы, ведущие свои торговые операции, главным образом, с частными предприятиями. Второе место по обороту занимает частный капитал и на последнем месте стоят кооперативные объединения».¹¹⁶ Главным предметом торговых операций были хлебопродукты, кожа, пушнина и т.д. При бирже в апреле 1923 года создавался Деловой клуб, объединявший весь торгово-промышленный круг г. Кустаная, с целью развития торговли в губернских пределах.¹¹⁷ С 1 апреля 1923 года под эгидой Губэкосо и по инициативе Биржевого Комитета начался переход к метрической системе.¹¹⁸

Административное вытеснение частного капитала с 1923 года производилось путём создания кооперативных объединений.¹¹⁹ Продовольственные излишки теперь реализовывались через кооперацию и государственные предприятия на договорных началах.¹²⁰ Кустанайский Губернский Торгово-Промышленный Отдел «Губторга», в это время располагавшийся по улице Толстого, 22, за наличный расчет и в качестве товарообмена скупал сельскохозяйственное сырьё, реализовывал различные товары и продукты питания, а также брал «…на себя производство импортно-экспортных операций на комиссионных началах для кооперативов и Госорганов».¹²¹ В июне 1923 года Кустанайский Центральный Рабочий Кооператив, включавший в себя несколько кооперативных объединений, имел в городе Кустанае два крупных магазина, а также мучную и мясную лавки.¹²²

Частный предприниматель всё чаще рассматривался как главный виновник роста цен и инфляции. Вместе с ценами на продовольствие росли и цены на промышленные товары, что стало следствием системного кризиса во всей социально-экономической сфере. Только за первые полгода 1923 года цены на продукты питания и промышленные товары выросли в среднем в 3,5 раза.¹²³ К осени 1924 года в губернском центре наряду с частными, появляются кооперативные лавки по реализации сельскохозяйственной продукции.¹²⁴ Кооперативы стали основной формой хозяйствования в продовольственной и финансово-кредитной сферах. По указанию центра через кооперативы, губернские хозяйственные органы, отделение государственного банка производилась закупка хлеба. Так, осенью 1924 года управляющий Кустанайским отделением государственного банка Левиков привлёк в качестве агента-скупщика зерна бывшего крупного владельца мельничного производства в Кустанае Архипова. В местной прессе тут же появились критические заметки о привлечении «толстосумов» к важному государственному делу, и возможных финансовых махинациях за счет комиссионных вознаграждений.¹²⁵

Коллективный и частный собственники получили возможность предлагать свои услуги на конкурсной основе (обслуживание почт, ремонт зданий и т.д.).¹²⁶ Следствием некоторого улучшения в экономической сфере Кустаная становится возрождение популярных среди местного населения в дореволюционный период Петровской и Покровской ярмарок. Подготовка к летней Петровкой ярмарке 1923 года началась ещё в мае месяце. Было принято решение об организации на ярмарке животноводческой выставки.¹²⁷

К ярмарочным дням официальные власти стремились приурочить важные мероприятия, для чего создавались специальные комиссии при губкоме РКП(б). Открытие Петровской ярмарки 1923 года намечалось 12 июля (29 июня по старому стилю), о чём сообщалось в специальном объявлении: «Торговые операции будут производиться на площади около мусульманского кладбища (за логом Абильсай) до 22 июля 1923 г. по новому стилю. Места под торговлю будут сдаваться на льготных условиях. Функциями по проведению ярмарки ведает Ярмарочный комитет. Все торговые фирмы, желающие принять участие в торговле на ярмарке, должны заблаговременно сообщить в Ярмарочный Комитет: о времени прибытия на ярмарку, какие товары будут доставлены и в каком размере надлежит отвести место под торговлю данной фирмы».¹²⁸

Несмотря на активную подготовку к проведению ярмарки, она не оправдала ожиданий. Определённый интерес вызвала лишь продажа скота. Общие обороты ярмарки оказались незначительными. Малым спросом пользовалась продажа хлебопродуктов и это, несмотря на то, что Акционерное общество «Хлебопродукт» предлагало продукцию по сниженным ценам.¹²⁹ Особо отмечалась организация животноводческой выставки: «…Крестьянство живо откликнулось на призыв ГЗУ и выставка, как опыт организации смотра хозяйства после долгого перерыва, прошла вполне удовлетворительно. В качестве экспонатов на выставке были представлены 10 коров, 3 бугая, 22 жеребца, 11 кобыл, 2 мерина, 4 вола, 1 гнездо кур. Из указанного количества экспонатов на выставке 7 лошадей участвовало от конзавода, 9 лошадей от Губвоенкомата, 4 головы рогатого скота от рассадника калмыцкого скота и остальные экспонаты были представлены частными гражданами».¹³⁰ Лучшие экспонаты выставки, были отмечены премиями. Значительное их число выставлялось городскими жителями. Прибывшие на ярмарку крестьяне жаловались на слабую информационную организацию мероприятий. Губземуправление приняло решение ещё раз провести выставку осенью на Покровскую ярмарку, используя широкую агитацию населения. В итоге план по организации выставки был отложен до лета 1924 года.

Осенняя Покровская ярмарка в 1923 году была проведена с 14 по 24 октября. Она вызвала значительный интерес не только губернии, но и соседних регионов: «…Покровская ярмарка явится центром торгово-экономического сближения киргиз Перовского уезда, массами наезжающих на Покровскую ярмарку со скотом, кожсырьём, шерстью и пушниной (мерлушками)».¹³¹ В ярмарочный период город наполнялся крестьянством и казахским населением. Властями этот факт использовался для агитации новых агрономических приёмов и перехода местного населения к земледелию.¹³²

Вторая губернская выставка по животноводству, приуроченная к Петровской ярмарке 1924 года, проводилась 12-13 июля. Её организация была признана более успешной по сравнению с 1923 годом, однако отмечались и недостатки: «…к сожалению, на выставке совершенно не было киргизской лошади, киргизского крупного скота и киргизской овцы. Между тем, местный скот самый ценный в местных условиях. Отсутствие на выставке киргизской коровы с высоким процентом жира в молоке, отсутствие киргизской овцы с большим живым весом и отложениями жира в курдюке, а также выносливых киргизских лошадей объясняется тем, что население, особенно киргизы, было плохо осведомлено о предстоящей выставке и совершенно ещё незнакомо с её огромным значением».¹³³ Ярмарки продолжили свою работу и в дальнейшее время, о чём, правда, имеются лишь отрывочные сведения.

Для перевозки грузов и пассажиров в Кустанае в двадцатые годы использовался гужевой и железнодорожный транспорт. Проектам по созданию в городе трамвайного сообщения в дореволюционный период, так и не суждено было сбыться. При отсутствии широкой железнодорожной сети, извозный промысел играл наибольшее значение. В период НЭПа пользование транспортными услугами (ломовыми и пассажирскими извозчиками) становиться весьма дорогостоящим. Население предпочитало в этом смысле обходиться собственными силами, а государство нашло выход в использовании трудгужналога.¹³⁴ Городским советом в ноябре 1922 года была выработана стабильная такса «…за пользование легковыми и грузовым извозчиками»,¹³⁵ что должно было прекратить рост цен на данный вид услуг. Ломовые извозчики летом 1923 года объединились в Кустанае «…в Союз Ломовщиков, насчитывающий 62 человека при 100 подводах».¹³⁶ Властями вводились штрафы «…за быструю езду по городу», с привлечением нарушителей к административной ответственности.¹³⁷

Сведения о железнодорожном транспорте Кустаная в этот период весьма скудны. Станция «Кустанай» находилась в отдалении от городской окраины на месте нынешнего вокзала. На железнодорожной станции (у Акмолинского тупика) располагались губпродкомовские пакгаузы – склады для временного хранения грузов.¹³⁸

Железнодорожная дорога активно использовалась для перевозки грузов, топлива (нефти и дров) и пассажиров. Со времён гражданской войны она приобретает стратегическое значение. Железнодорожных составов и паровозов не хватало, находились они в плачевном состоянии. Перебои с железнодорожными билетами обывателями объяснялись нерасторопностью кассиров и махинациями, о чём сообщала с «возмущением» местная газета: «У билетной кассы станции Кустанай – длиннейший хвост пассажиров. С раннего утра стоят, ждут. Касса почему-то долго не открывается. Наконец, часа за полтора до отхода поезда начинается выдача билетов. У кассира руки «поражены параличом» - двигает ими плавно и не торопясь, с сознанием своего кассирского всемогущества (без билета может оставить). Часовая стрелка все ближе и ближе подвигается к цифре 11 (время отхода поезда). Хлоп! – касса закрывается «на несколько минут». Проходит полчаса… Пассажиры волнуются… Ехать надо, а кассир отлучается «на минутку», билеты не продаёт. Ехать без билета – не миновать штрафа в утроенном размере стоимости билета. Раздаётся два звонка… Волнение среди пассажиров усиливается. Кассир продает ещё несколько билетов и захлопывает окошко кассы. …Искусственное создание «безбилетных»? Под видом штрафа – набивка своего кармана (ведь квитанции-то не выдаются)? И потом – нельзя ли кассира чуточку разуверить в его «власти» над пассажирами, заставить поубавить «форсу»?»¹³⁹

Железнодорожный транспорт слабо использовался в сельском хозяйстве, поскольку находился на значительном расстоянии от ссыпных пунктов.¹⁴⁰ Погрузка грузов на станции Кустанай нередко задерживалась по причине отсутствия маневренного паровоза, в связи с чем, вагоны подавались ручным способом.¹⁴¹ Число рабочих и служащих железнодорожного депо по данным на 1 июля 1923 года составляло 33 человека.¹⁴²

В первые годы НЭПа удалось восстановить нормальное функционирование экономики. Однако, с середины 1920-х годов начались активные попытки вмешательства государства в хозяйственную сферу, вытеснение частного капитала и создание жёсткой централизованной системы управления экономикой.

Медицинское обслуживание

Дать объективную картину городской медицины в начале 20-х годов не представляется возможным, так как катастрофическая смертность этого периода показывала её полную несостоятельность. Несмотря на некоторое снижение уровня эпидемий к началу 1920 года, ожидались и не безосновательно новые всплески заболеваний. Наиболее распространенные из них – тиф, холера, оспа, малярия, туберкулез и др. Повышенный уровень заболеваемости приходился на весенне-летний период, о чём говорилось в уличных листовках и объявлениях, а также в материалах прессы повсеместно: «…Санитарное состояние города крайне плачевное: нет такого уголка, который не был бы загажен. Стоит заглянуть в любой двор, где помещается какая-либо воинская часть, чтобы воочию убедиться в том, во что обратятся эти дворы при первых пригревах весеннего солнца. Базарные лавки сплошное отхожее место. Тротуары (напр. у магазина бывш. Яушева) – нечто отвратительное. Во многих дворах кучи отбросов и навоза, высотою лишь немного уступающие египетским пирамидам…».¹⁴³

Информация о медицинском состоянии Кустаная с началом голода 1921 года представлялась в местной прессе как «боевые сводки» с не совсем ясными сведениями, а голодное состояние населения объяснялось как очередная «заразная эпидемия». Для борьбы с «холерой» и другими повальными эпидемическими заболеваниями в 1921 году через милицейские и медицинские органы предпринимался целый ряд активных действий по наведению санитарного порядка в городе Кустанае: очистка от мусора ярмарочных площадей, садов, улиц и дворов; запрет на открытую продажу в неприспособленных местах пищевых продуктов, анализ питьевой воды. Данные мероприятия имели лишь относительный успех, не повлияв в целом на «ужасающую картину» медицинского состояния города. Но без этих действий ситуация могла выглядеть еще более катастрофической.¹⁴⁴

Решение проблемы эпидемиологической ситуации во многом зависело от уровня подготовки и количества медицинского персонала. В феврале 1920 года под эгидой Чекатифа (чрезвычайной комиссии по борьбе с тифом – С.С.) и Отдела Здравоохранения в помещении 1-ой советской городской больницы открылись фельдшерские курсы. Лекции на курсах читались доктором А.И. Шуруповым.¹⁴⁵ Позднее он будет читать лекции по микробиологии в кустанайском партклубе и публиковать материалы об инфекционных заболеваниях в местной прессе.¹⁴⁶

Согласно постановлениям всекиргизского совещания деятелей здравоохранения с 1921 года первоочередное право поступления на медицинские факультеты предоставлялось казахскому населению. При этом Кустанайской губернии выделялось 10 мест в петроградском, московском, астраханском, саратовском и ташкентском университетах.¹⁴⁷

По данным Кустанайского губернского здравоохранения на период с 1 октября 1922 года по 1 октября 1923 года в городе насчитывалось 4 больницы.¹⁴⁸ В больницах и аптеках не хватало медицинского инструмента, лекарственных средств, квалифицированного персонала.

В августе 1922 года в Кустанае началась новая эпидемия холеры. Власти обращались к населению с требованием навести порядок в городе: «Чистота, аккуратность, уничтожение мух, прекращение употребления сырой воды и овощей и очищение от грязи дворов и жилых помещений – вот хорошее средство борьбы с холерой».¹⁴⁹ Набольшей опасности подвергались места компактного проживания граждан, детские дома, а также Дом лишения свободы.

В первые годы советской власти сложным оказывался вопрос определения квалификации врачей, в связи с отсутствием у многих официальных документов. Поиски лжеврачей приводили к конфликтам, в которых участвовали городские врачи Кольцов, Земель, Погодина. В октябре 1922 года в Кустанайский Губздравотдел от Кирнаркомздрава был отправлен доктор Розенберг, который пришёл к выводу о том, что «…что врачи: Горский, …Кольцов (до этого служил в Томской губернии – С.С.), хотя и не имеют на руках документов, но не оставляют никакого сомнения в том, что они врачи и у нас имеются о них соответствующие сведения».¹⁵⁰ Подозрения о «профнепригодности» возникли по поводу Земеля, которого временно отстранили от работы. В свое оправдание Земель приводил следующие факты из своей биографии: «Окончил я гимназию в Риге в 1906 году, в 1907 году поступил на медицинский факультет Берлинского университета, окончил его в 1912 году, государственный экзамен держал при Юрьевском университете в 1913 году».¹⁵¹ Следует отметить, что тот же Земель получал лестные отзывы о своей работе в местных газетах: «…Врач Земель пользуется любовью и уважением всех больных, благодаря внимательному и чуткому отношению к их нуждам, пренебрегая своим здоровьем и личным отдыхом даже в последнее время, будучи тяжело болен».¹⁵²

Городские врачи проводили большую просветительскую работу среди населения, вели приём, как при больнице, так и на дому. В частном порядке врачами оказывалась терапевтическая помощь, а в отдельные часы проводился приём венерических больных (В.В. Кольцов), больных туберкулёзом (А.И. Шурупов). Позднее спектр предоставляемых врачами услуг только расширялся: венерические болезни, болезни уха, горла и носа, нервные болезни, внутренние болезни (Н.В. Баранов); глазные болезни, хирургические болезни, детские болезни, внутренние болезни (В.М. Преображенский); лечение зубов (В.К. Русанова). В особых случаях врачами проводились совместные консультации. Способы лечения больных применялись как традиционные, так и при помощи электричества, массажа, новых сывороток, протеинового лечения, проводились бактериологические исследования.¹⁵³ В Кустанае и его окрестностях в весенне-осенний период устраивались трёхдневные мероприятия (праздник Белой Ромашки), с целью кружечных сборов от продажи лекарственных растений в пользу больных туберкулёзом. В их организации принимали участие врачи Кольцов, Нижанчиков. По данным врачей только в городе этой болезнью страдала половина населения.¹⁵⁴

Лекарственные средства через аптеки отпускались по рецептам при наличии посуды, которой катастрофически не хватало. Несмотря на льготы, распространявшиеся на ряд категорий населения (красноармейцы, застрахованные государственные рабочие и служащие), медикаменты часто оказывались недоступными по причине отсутствия бюджетных средств на их реализацию, перебои с доставкой, малочисленность.¹⁵⁵ На деле многие медицинские услуги оказывались платными и недоступными большинству населения.¹⁵⁶

В связи с массовым увеличением числа инфекционных заболеваний, особое место занимала эпидемическая больница г. Кустаная. Несмотря на то, что в ней постепенно налаживалось продовольственное снабжение, и подбирался квалифицированный медицинский персонал, она продолжала испытывать серьёзные трудности, о чём в открытых письмах сообщали кустанайские газеты: «Печальную картину представляет эпидемическая больница в г. Кустанае. По заявлению красноармейцев 69 пеш[его] див[изиона], посетивших эпидемическую больницу, везде грязь, пыль. Вши, тараканы и клопы высасывают кровь из больных красноармейцев. Красноармейцы неоднократно жаловались администрации и врачам эпидембольницы на скверные условия больных. Администрация оправдывает подобное явление недостачей средств. Такое положение дальше терпимо быть не может. Необходимо принять меры по улучшению состояния больницы, чтобы эпидемическая больница не была рассадником эпидемии».¹⁵⁷

Для работающих в государственных учреждениях жителей с 1922 года вводилось социальное страхование, что выражалось в усиленном питании больных и бесплатном лечении.¹⁵⁸ В случае заболевания, застрахованные, в обязательном порядке должны были обратиться за получением больничных листов (в 1923 году они выдавались за подписью врача Преображенского и фельдшера Гирша), на основании которых через государственные кассы выдавались пособия.¹⁵⁹ Данные сведения служили важнейшим идеологическим инструментом нового режима. Не охваченные социальным страхованием больные, из-за дороговизны медицинских услуг, часто оставались без врачебной помощи. Лишь весной-летом 1923 года при 1-й советской больнице в помещении, занимаемом Отделом Народного Образования (бывшем богаделенном доме – С.С.), было открыто терапевтическое отделение на 30 коек для больных города и деревни. В условиях высокой заболеваемости данные мероприятия оказывались явно недостаточными.

Заведующим 1-й советской больницы в 1921-1925 гг. являлся Валентин Дмитриевич Горский (1882-1960 гг.). Уроженец г. Старый Оскол Курской губернии он получил гимназическое образование и закончил медицинский факультет Харьковского университета. Врачебной практикой хирург по специализации Горский В.Д. начал заниматься с 1910 года, после распределения заведовал больничными учреждениями в Петропавловске, Петропавловском и Кустанайском уездах. С 1921 года его жизнь была окончательно связана с Кустанаем. Позднее, за заслуги в области здравоохранения он будет награждён правительственными наградами, в том числе и орденом Ленина.¹⁶⁰

В медицинском обслуживании городского населения в первой половине 20-х годов ощущались значительные трудности. Случались и факты самоуправства среди технического и медицинского персонала больниц, рукоприкладство по отношению к детям: «…в «Дом ребёнка» была доставлена девочка одного года, вся в синяках и с разбитым носом. Оказалось, что это был образец обращения с больными детями в больнице Губздравотдела».¹⁶¹

Для снижения эпидемиологической опасности вводился ветеринарно-санитарный надзор за скотом и сырыми животными продуктами, реализуемыми на губернских и городских базарах и ярмарках.¹⁶² Медицинскому контролю подвергалась и выпечка хлеба: «Выпечка хлеба допускается лишь в хлебопекарнях, призванных санитарным надзором отвечающими гигиеническим требованиям, для чего все существующие хлебопекарни должны быть подвергнуты санитарному осмотру, все же вновь открывающиеся хлебопекарни до их открытия получить удостоверения санитарного надзора местного Здравотдела о пригодности помещения с санитарной точки зрения».¹⁶³

Ещё одной из проблем кустанайского общества и медицины первой половины 20-х годов становится проституция. Для борьбы с этим асоциальным явлением организовывались пятёрки при Губздравотделе под лозунгом «Сифилис не позор, а несчастье». Даже после медицинского освидетельствования проституток и обнаружения у них сифилиса и других венерических болезней чаще всего отпускали по разным причинам.¹⁶⁴ Сифилис обнаруживался даже у девочек в детских домах. На заседаниях губернских органов образования обсуждался вопрос об оказании беспризорным детям, заражённым «социальными болезнями» (сифилисом, трахомой и проч.), помощи в виде создаваемых с этими целями временных изоляторов: «Подведомственность изоляторов органов Народного образования явление временное и постановка [тако]вых не отвечает требованиям медицины, а поэтому все изоляторы нужно передать в ведение органов здравоохранения».¹⁶⁵ В июле 1925 года все дети больные сифилисом в числе 85 человек были выделены в отдельный городской детский дом.¹⁶⁶

Выход из сложной эпидемиологической ситуации в городе виделся в строительстве водопроводной системы, центральной городской амбулатории и кумысолечебницы. Даже к 1924 году санитарное состояние города оставляло желать лучшего: «Крепко спит санитарная комиссия. Наше напоминание о том, что у 1-й Советской больницы устроено горожанами свалочное место, которое с наступившей весной может стать очагом всяких болезней, комиссию не разбудило. Никаких мер не предпринял Горсовет, молчит милиция. Теперь рабочими типографии в канаве кладбища, это также под носом у 1-й Сов. больницы обнаружены трупы умерших, совершенно не покрытые землей…».¹⁶⁷ В качестве источника инфекций называлась даже телефонные трубки: «Посмотрите внимательно на трубку телефона любого учреждения, (особенно Губисполкома). Это буквально язва, распространительница всех эпидемических болезней и в особенности туберкулёза. На слуховой мембране толстый слой жира и грязи, рупор – помойная яма, где встретите и пепел и кусочки хлеба, и крошки табаку… Задаваясь вопросами борьбы с чахоткой, организуя кумысолечебницу, Губздраву необходимо обратить внимание и на «мелочи»…».¹⁶⁸

Первая половина 20-х годов характеризовалась высоким уровнем детской смертности. Смертность, особенно усилилась с началом голода и только в детских домах достигла к январю 1922 года 40%, а к весне того же года 60% от общего числа воспитанников. К лету голодное состояние усилилось открывшимися эпидемическими заболеваниями (тиф, дезинтерит, гастрит, корь, оспа и др.): «Детские дома по городу обслуживались лекпомами в каждом детском доме… Смертность по роду болезни на почве эпидемических заболеваний 9% и последних 3%. В июле месяце санитарное состояние ещё более ухудшилось т.к. средств в Губоно нет…».¹⁶⁹ В дальнейшем под эгидой Губздравотдела в Кустанае была открыта детская больница. Однако, в связи с нехваткой средств, поднимался вопрос о её закрытии, о чём в местной прессе сообщала заведующая больницей, врач Ф. Бахтиарова 10 января 1924 года: «Надеюсь, что пожертвования Мельпрода во многом изменят к лучшему нашу больничную жизнь и выведут из того тупика, в который мы попали в последнее время, вплоть до закрытия больницы».¹⁷⁰

Весной 1924 года Кустанайским Губисполкомом было утверждено «…увеличение ставок квалифицированным работникам отдела здравоохранения на 50 %».¹⁷¹ В 1924 году 1-я Советская больница была переименована в городскую больницу имени В.И. Ленина и переведена с окраины в центральную часть города, в здание бывшей гимназии (некоторое время занимаемое детским домом «III Интернационала»). В свою очередь при центральной городской амбулатории были открыты диспансер для туберкулезных и венерических больных, зубоврачебный кабинет и бюро скорой медицинской помощи.¹⁷² Несмотря на столь разительные перемены в деле медицинского обслуживания, оно продолжало к середине 20-х годов испытывать целый ряд проблем: недостаток помещений, незначительный состав квалифицированных медицинских работников, нерасторопность и грубость медицинского персонала, а также отсутствие достаточных материальных средств.¹⁷³

«Ученье – свет...»

В условиях смены политических режимов, проблема организации школьного дела продолжала оставаться наиважнейшей. В протоколе съезда председателей сельских, станичных, волостных и уездных ревкомов Челябинской губернии от 1-го октября 1919 года в выступлении председателя Кустанайского ревкома Дружицкого сообщалось о неудовлетворительной работе органов социального обеспечения, не знающего «…что такое дом ребёнка, ясли, какую и как назначать помощь пострадавшим от контрреволюции». Сложности всё те же – отсутствие финансов, учителей, помещений: «Самое великолепное помещение в г. Кустанае, 3-х этажное, с паровым отоплением, это тюрьма, – заявлял Дружицкий. - Ревком постановил: тюрьму отремонтировать и передать Отделу народного образования».¹⁷⁴

Уровень грамотности к 1920 году, памятуя о незначительных успехах образования в довоенный период, был невысок, о чем свидетельствуют материалы переписей.

Таблица. Грамотность населения Кустанайского уезда по основным национальностям по данным городской переписи 1920 года.

Обратим внимание на то, что уровень образованности горожан был практически одинаков для всех указанных национальных групп, чего нельзя сказать об остальном населении уезда. Относительно высокий процент грамотности казахов-горожан связан с их общей немногочисленностью – всего 55, из них 17 грамотных.

Большинство категорий учащихся, в условиях «военного времени» к октябрю 1920 года «дальнейшей отсрочкой для продолжения образования не пользуются и подлежат немедленной явке в Мобилизационный отдел для поступления на военную службу».¹⁷⁵ Неблагонадежные учителя, замеченные в связях с «белогвардейцами» подвергались репрессиям,¹⁷⁶ школьные учебники «прежнего режима» служили топливом.

В начале 20-х годов в планах губернии было строительство 100 новых школ, однако голод помешал этим планам, и их общее количество сократилось до 43. Для решения экономических вопросов в образовательной сфере в городе Кустанае при горсовете в июне 1922 года был организован школьно-хозяйственный совет. В учебных заведениях вводятся должности инструкторов, которые следили за санитарно-гигиеническим условиями в школах, «правильной постановкой физического воспитания» (игры, гимнастика и т.п.), за организацией в школе «образовательно-воспитательных институтов» (мастерских, ферм, опытных полей, музеев, студий, библиотек, клубов, театра и т.п.).¹⁷⁷ Несмотря на все усилия, школа работала с большим надрывом, немногочисленным учителям приходилось работать «…при условии почти полного отсутствия учебников и учебных пособий, в особенности бедны те школы, которые открыты на договорных с населением началах, …за отсутствием средств».¹⁷⁸

Ещё в годы гражданской войны был принят декрет о ликвидации неграмотности населения в возрасте от 8 до 50 лет. В связи с этим создавалась чрезвычайная комиссия. Большую помощь комиссии оказывало общество «Долой неграмотность», которое было создано в Кустанае 4 декабря 1923 года. В результате значительная часть населения получила первоначальные знания.

Частные школы с религиозным образованием закрывались. В феврале 1923 года местная газета «Степная заря» сообщала о том, что «…Губоно обнаружило в Кустанае две частных мусульманских школы, где детям муллы морочили головы исключительно «законом божьим» (кораном). На основании декрета, запрещающего религиозную пропаганду среди малолетних, школы закрыты, а «учителя» идут под суд».¹⁷⁹ Из библиотек изымалась литература религиозного характера.

Шла переквалификация школьных работников, которые проходили через отборочные экспертные комиссии: «…в результате, - сообщается в отчетах о состоянии народного образования к началу 1923-1924 учебного года, большинство неподготовленного элемента было заменено; кроме того, этим летом 90 человек учащихся русских и киргиз прошли местные переподготовительные курсы и 32 человека Оренбургские курсы. И, наконец, открыт педагогический техникум, который явится рассадником красного учительства и нашей губернии…».¹⁸⁰ Несмотря на значительное увеличение учебных заведений, обучение в них чаще всего шло на начальном уровне. Образование приняло значительную ориентацию в «русскоязычном направлении», о чём свидетельствовало малое количество специализированных учебных заведений для казахского населения, в которых главным образом шла борьба с «религиозным влиянием» с наставляющим воздействием новой партийной идеологии. Вопрос о строительстве украинских школ, так и не вышел за рамки предварительного обсуждения.

Вопросы образования теперь носили плановый характер, главное внимание уделялось количеству школ и учащихся, а не качеству обучения. Намеченные планы, в условиях сложившейся системы «штурмовщины» постоянно перевыполнялись. С другой стороны мы не можем не отметить факт того, что получение образования, в отличие от предшествующего «царского» периода становится всё более доступным, в процесс «ликвидации безграмотности» включается всё больше жителей города, губернии и всей страны.

Несмотря на серьёзные подвижки в школьном образовании, его уровень оставался невысоким, в том числе и для учительского контингента. Так, для того чтобы быть командированным на места с целью обучения учителей «политграмоте», в 1924 году достаточно было «…уметь бойко писать, читать на родном языке и знать четыре действия арифметики».¹⁸¹ Сложности отмечались не только в отсутствии квалифицированных кадров, но и в недостаточности финансирования: «Учительство, несмотря на постановление Губисполкома, состоявшееся ее в октябре (1924 года – С.С.), до сих пор еще не получило задолженной ему заработной платы а 1923-24 год. Кто-то не торопится урегулировать этот вопрос. В свою очередь и учительство «не торопится» проявить себя энергичным участием в общественной работе вообще…» - сообщалось в информации кустанайских органов образования.

Особое внимание уделялось и молодежи, через активную агитацию новой политической системы. Прохождение через систему молодежных объединений, получение начального образования, инструктаж по «линии партии» и вступление в ее ряды, теперь становится залогом успешности в продвижении по бюрократической лестнице. В отчётах по работе губернского Бюро с молодежью отмечалось следующее: «…проведён персональный учёт киргизской молодежи и русских, владеющих киргизским языком, для использования таковых на союзной работе среди киргизской молодежи. Закончен учёт активного состава союза, по материалам ЦК РКСМ, начиная с секретарей сельских ячеек… …По окончании политпроверки в городе, будут открыты 2 школы политграмоты и по одной на уезд. Экономико-правовая работа проводилась, главным образом, по борьбе с безработицей; зарегистрировано безработных 34 человека. Проведена проверка знаний учеников, работающих в мельничном производстве. Проверку прошли три ученика, из которых проведены во второй разряд 2 ученика, и 1 оставлен в 3 разряде. Конфликтов улажено 4 в пользу подростков».¹⁸²

В 1924 году в Кустанае находилось 14 школ первой ступени с 70 работниками, школа второй ступени и педагогический техникум, открытый 1 октября 1923 года.

В 1920 году в городе Кустанае были объединены женская гимназия, реальное училище и городское училище и на их базе образована школа II ступени. Она располагалась на углу улицы Тарана и Советской, затем здесь будет находиться Кустанайский сельскохозяйственный техникум. В 1920-1921 учебном году в школе II ступени в городе Кустанае было 5-х классов – 3, 6-х классов – 3, 7-х классов – 2, 8-х классов – 1 и 9-х классов – 1. В 1925 году состоялся выпуск учащихся девятых классов, в которых было около 30 человек.

На просветительские нужды и образование отпускалось 40-45 % всего городского бюджета.¹⁸³ Школа второй ступени была частично платной. В городских школах второй ступени в 1924-1925 учебном году обучалось – 432 человека, первой ступени в 1925-1926 учебном году - 2.512 человек.¹⁸⁴ Уровень образованности населения города, по данным Всеобщей переписи населения 1926 года составил 49,6%.¹⁸⁵

«Не спускай взора с детей без призора…»: беспризорность и детские дома

Проблема беспризорных детей стала отражением кризисных явлений в государстве и кустанайском обществе, в частности. Главной причиной беспризорности стало разрушение семейного быта и естественного уклада жизни в результате смертности, усилившейся в период гражданской войны и голода. Бездомный ребёнок включился в борьбу за выживание. Основным средством существования для беспризорников являлось мелкое воровство и попрошайничество. В одном из февральских номеров газеты «Степная заря» за 1923 год рассказывается о том, что на кустанайской железной дороге между станциями Полетаево и Кустанай разъезжает значительное число беспризорных детей – «стрелочков» - распевающих песни для местной публики, с целью заработка. Автор материала, вступивший в диалог с беспризорниками, получил весьма «откровенные» ответы:

«- Где вы родились, где ваши родители?

- Родились на берегу под лодкой и родителей нет.

- Где живете?

- Где попало.

- Что делаете?..

- Убирайся! Мы не спрашиваем кто тебя делал?..» ¹⁸⁶

Беспризорные дети и бездомные взрослые ютились в полуразрушенных войной зданиях: «В здании реального училища находят себе приют все, кто не имеет возможности ночевать в городе. Такие ночлежники преспокойно разводят костры… Этим они дожигают остатки деревянных оборудований».¹⁸⁷

Среди беспризорников рос уровень преступности. 90% всех преступлений совершалось этими детьми на почве голода. В числе правонарушений также - курение, ругань, игра в карты, драки, поножовщина. Беспризорники подвергались принудительному перевоспитанию, наблюдению до разбора дел и т.д. Контроль над трудными подростками осуществлялся Комиссией о несовершеннолетних правонарушениях. Дефективный (исправительный) детский дом в Кустанае совмещался с приёмным пунктом для несовершеннолетних преступников. В «Отчёте» о деятельности Губоно в апреле 1922 года о деятельности этих структур сообщалось: «… На 1 апреля с.г. в приёмном пункте и дефективном детском доме состояло 65 несовершеннолетних. В апреле поступило вновь 26 и выбыло 23; на 1 мая остается 68 детей из них 19 признанных комиссией дефективными как требующие принудительного перевоспитания и 49 находящихся под наблюдением до разбора комиссией их дел на предмет установления необходимой для них меры воздействия медико-педагогического характера и могут ли быть таковые применимы к несовершеннолетнему».¹⁸⁸

Согласно официальной статистике число голодающих детей по губернии осенью-весной 1921-1922 годах только увеличивалось: в ноябре 1921 года – 70.561 человек, 15 декабря 1921 года – 96.933, 15 января 1922 года – 114.720, 1 марта 1922 года – 130.720. Лишь к 1 января 1923 года их число резко снижается - 23.623 человека. Даже в начале 1923 года число беспризорных детей в городе было значительным – 8.240.¹⁸⁹

Советские и общественные губернские организации Помгола и Последголода борьбе с беспризорностью уделяли первостепенное значение. После ликвидации Последголода в августе 1923 года вопрос о беспризорных детях стоял не менее остро. Официально объявлялось о ликвидации голода и связанных с ним проблем. Однако в детских домах и школах-коммунах требовался ремонт, не хватало одежды, дров, продуктов питания. Тысячи детей по всей губернии требовали помощи, испытывая голодную нужду. Число беспризорников постоянно увеличивалось и в связи с активизацией переселенческого процесса.¹⁹⁰

Церковь по идеологическим соображениям не допускалась к делу помощи беспризорникам. Губдеткомиссия, включавшая представителей Губоно, Губздрава, Губпрофсовета, Комсомола и Женотдела, 7 сентября 1923 года предложила ввести в пользу беспризорных детей финансовые отчисления от организации массовых увеселительных мероприятий и азартных игр (бильярд, лото, танцы, скачки и т.д.). Предлагалось проводить платные выставки детских работ и другие мероприятия, с целью увеличения фонда средств для детей-сирот и беспризорников.

Инициатором создания первых детских домов в городе Кустанае и губернии, стало усиливавшееся с каждым днём женское движение и её лидеры – Д. Дорофеева, Е. Петраш, Гущина, Чернышева, Василевская и др.¹⁹¹ С августа 1921 года Губоно в массовом количестве начало направлять в детские дома круглых сирот и наиболее нуждающихся от голода детей.¹⁹² Смертность по причине голода и эпидемий только в губернских детских домах в январе-марте 1922 года достигала 60%.¹⁹³

Питание в детских домах в период голодных 1921-1922 годов было достаточно скромным: завтрак – чай с хлебом, обед – щи или суп с мясом, ужин – похлёбка из обеденных остатков. В случае пищевого дефицита в некоторых детских домах, регулярное питание отсутствовало и «…хлеб в течении дня выдаётся порциями».¹⁹⁴ Продуктовое снабжение со временем улучшалось, однако руководящий персонал детдомов нередко использовал его в своих «личных целях»: «Дом ребёнка №2 был застигнут врасплох, – сообщалось в одном из отчётов комиссий по обследованию детских домов в июле 1922 года. - Продуктовый склад оказался в беспорядке: мука разбросана, изюм и урюк раскрыты. Попытка привести всё это в порядок заблаговременно – не удалась. Обследователи положения этого дома всё увидели воочию и удалились после осмотра в комнату заведывающей, чтобы составить акт. Каково же было их изумление, когда перед ними неожиданно появились «злополучный» изюм и урюк и радушные хозяйки пригласили «откушать, чем бог послал»».¹⁹⁵

К началу 1923 года питание в детских домах несколько улучшается, чему способствовала деятельность иностранных благотворительных организаций (АРА, квакеры и др.): «Дети получают в месяц: 22 ½ фунта муки, 7 ½ фунта крупы, 5 фунтов мяса, 1 пуд овощей, 1 ½ фунта жиров. Но этот паёк не удовлетворителен, особенно для детей школьного возраста… Пока детям выдаётся ежедневно дополнительно по 1 ½ фунта белого хлеба, выпекаемого из муки, оставленной квакерами. Детская больница и изолятор получают диетическое питание (сахар, рис, молоко) – остатки питания АРА. И это всё на исходе…».¹⁹⁶ Улучшенное питание в детских домах вводилось лишь в праздничные дни советской власти (1 мая, 7 ноября и т.д.). Тем не менее, продовольствия не хватало. Даже весной 1923 года некоторые детские дома и учреждения продолжали использовать питание АРА.

15 марта 1923 года в Кустанай прибыло ещё два вагона с питанием АРА. Большая часть продуктов была распределена между губернскими детскими домами, школами-коммунами, больницами и т.д. 800 пайков отпускалось детской городской столовой, которая располагалась в бывшем магазине Никонова. Среди продуктов – какао, молоко, сахар, масло и мука.¹⁹⁷

Одним из средств борьбы с «беспризорностью» с конца 1921 года признавалась эвакуация из перегруженных детских домов Кустаная и Кустанайской губернии в благополучные районы страны. С этой целью из Москвы прибыл санпоезд № 40, с которым в апреле 1922 года в Полтаву было отправлено 917 детей из кустанайских детских домов. В мае 1922 года «…с санпоездом № 39 эвакуировано в Семипалатинск 906 человек…»¹⁹⁸ В июне 1922 года в Кустанае сосредоточилось 2.500 детей со всей губернии с целью эвакуации.¹⁹⁹ Временное улучшение ситуации позволило в апреле-июне 1923 года начать реэвакуацию. Дети в возрасте от 4 до 16 лет небольшими партиями начали возвращаться в Кустанай из Семипалатинска, Полтавы и других местностей. Возвращение производилось по спискам, составленным на основании заявлений родственников и личного желания самих детей.²⁰⁰ Партии детей продолжали прибывать вплоть до осени 1923 года.²⁰¹

Организация детских домов не могла в полной мере решить проблему беспризорности. В детских домах не хватало элементарного: кроватей, постельного белья, одежды и обуви.²⁰²

Санитарное состояние детских домов, несмотря на некоторое улучшение по сравнению с предыдущим периодом, летом 1922 года в ходе регулярных обследований критиковалось: «В детском доме №2 в 2-х небольших комнатках помещается 100 человек, в детском доме распределителе 204 человека помещаются в 2-х комнатах и коридоре… Нет кроватей, нет почти совершенно постелей. В доме №2 почти все дети валяются на полу, на обрывках овчин, где подвергаются нападению бесчисленного количества вшей… С банным мытьем тоже плохо. …только купанье в Тоболе отчасти служит заменой».²⁰³

Официальные органы иногда пользовались служебным положением, зачисляя на довольствие в детские дома «великовозрастных» воспитанников: «В мусульманском детском доме №8 в числе воспитанников числился и сотрудник Губоно Чистяев Д.Н., и как воспитанник получал довольствие. Зачислен он был с 15 августа 1921 года, и только 21 июня 1922 года новая заведывающая этого дома вычеркнула его из списка воспитанников, т.к. нашла, что он уже достаточно вырос. Таким образом Чистяев состоял на довольствии детского дома 10 месяцев и 6 дней».²⁰⁴ Встречались рукоприкладства в отношении воспитанников.²⁰⁵

Нагрузка на детские дома начинает несколько снижаться к концу 1922 – началу 1923 года. Это достигалось путем выписывания детей, имевших близких родственников, а также открытия школ-коммун для детей-казахов. В результате, число детских домов к началу 1923 года по губернии сократилось с 26 до 20, открыто 5 школ-коммун с общим числом воспитанников – 350, число детей в детских домах сократилось с 3.600 до 2.134.²⁰⁶

Детские дома города получали весьма звучные названия – «Коммунист», «III Интернационала», «Красноармеец», «Помощь». В них испытывался недостаток в воспитателях. Особой заботой становится вовлечение детей старшего возраста в трудовую деятельность. Профессиональная направленность этого воспитательного процесса была, главным образом, сельскохозяйственной даже в городе. Весной 1923 года для старших воспитанников городского детского дома «III Интернационала» предлагалось создание сельскохозяйственных коммун с инвентарём под руководством опытного учителя.²⁰⁷ Трудовое воспитание стало главным фактором в борьбе с «беспризорностью».

Впечатления от посещения детских домов были разнообразными, нередко диаметрально противоположными. В апреле 1923 года корреспонденты местных газет, посещавшие детские дома г. Кустаная оставили следующие записи: «Положение детей в д.д. III Интернационала тяжёлое. Прежде всего, бросается в глаза грязь в помещении и до невозможности спёртый воздух»; «Прежде всего, в доме «Красноармеец» обращают на себя внимание порядок и чистота. Чисты и опрятны дети, чисто помещение, чист воздух в проветренных комнатах…»²⁰⁸

Для совсем маленьких и грудных детей (до 4-х лет) был создан Кустанайский Дом Ребёнка. Отзывы о нём с самого начала были весьма благоприятными: «Прежде всего обращает на себя внимание чистота. Столовая, - три стола, накрытых идеально чистыми скатертями, буфет с тарелками и кружками и на окнах цветы. Чисто и уютно. Здесь пьют чай и обедают 18 малышей в возрасте от 2-х до 4-х лет. Для этих «больших», как их называют няни, две чистых спальни. Аккуратно убраны кроватки. У каждого матрасик, подушка, одеяло. Во всём чистота. Комната светлая, солнечная для «маленьких» - грудных. Шесть колыбелей со свежим бельём. На окнах цветы, по полу ковёр и дорожка, стены безукоризненной белизны – самая идеальная «детская». Дети веселы, сыты и чисты. «Большие» на питании «Ара», грудных детей кормят две мамки и прибавляют часть коровьего молока. Определённого расписания занятий с детьми нет. Занимаются тем, что придёт в данный момент в детскую головку: то сидят и «рисуют», то ведут игры. Дети свободны, но над ними внимательный взгляд няни. Отчуждённости не чувствуется – родная семья».²⁰⁹

Дети в детских домах с юных лет подвергались систематической «идеологической бомбардировке». Еженедельно с ними проводились тематические беседы: «Как смотрит советская власть на детей и как она думает воспитать их», «Детдома в буржуазном строительстве и разница между домами пролетарскими», «Что такое партия коммунистов, её цели и задачи», «Убийство тов. Воровского», «Как смотрят на Совроссию буржуазные страны».²¹⁰

Строительная контора коммунального хозяйства города, которой были в 1923 году выделены значительные финансовые средства на ремонт школ и детских домов, по непонятным причинам не приступили к строительству даже в сентябре месяце.²¹¹ Губисполком для активизации ремонтного процесса выделил 15 ящиков оконного стекла.

В республиканской (г. Оренбург) газете «Степная правда» в отчёте о работе кустанайского Губоно за 1923-1924 год сообщалось, что «…В существующих детских домах произведена в этом году реорганизация: в детдомах с детьми школьного возраста введён принцип производства. В этом году дети производили засевы хлебов, огородов… во многих домах вводится ремесло: переплётное, сапожное и пр. Всего в детдомах насчитывается свыше 2500 детей. Дети испытывают острую нужду в одежде и обуви…»²¹²

В начале 1924 года Горсоветом содержались 4 детских дома. Осенью 1924 года в городском детском доме «III Интернационала» фактическое число детей составило 236 при 8 воспитателях. В детдоме «Коммунист» - 71 ребёнок при 2-х воспитателях.²¹³

«Праздники бывают разные…». Идеология и пропаганда новой власти

С установлением советской власти из жизни города, из названий улиц, площадей, скверов исчезают имена людей, ассоциировавшихся с прежним царским режимом. Ещё в годы гражданской войны, началось присвоение имён, созвучных новой эпохе. В декабре 1920 года горрайкомом было принято решение о переименовании некоторых улиц, «…дав им названия более пролетарские…»²¹⁴ В результате, улица Барабашевская стала улицей Тарана (в честь первого председателя уисполкома Лаврентия Тарана), Царская - улицей Толстого (в честь великого русского писателя Льва Николаевича Толстого), Ломачевского (в честь бывшего Тургайского военного генерал-губернатора) – улицей Повстанческой, 19 февраля (в честь принятия Манифеста об отмене крепостного права) – улицей 1 мая (в честь Дня Интернационала). Соборная площадь всё чаще именуется площадью Свободы, пригородный посёлок Константинович (названный в честь бывшего военного генерал-губернатора Тургайской области, одного из инициаторов строительства города А.П. Константиновича) в 1923 году назван «Красным Пахарем», а сквер у Михайловской площади утрачивает имя А. Ломачевского. Наиболее пострадала от переименований в начале 1920-х годов первая улица города – Большая. В официальных материалах и в народе она, по-прежнему, носила старое название, поскольку решения о переименованиях улиц часто затягивались бюрократическими структурами на неопределённый период, на деле же сначала стала улицей Пролетарской, затем Советской и, наконец, в 1924 году получила название в честь В.И. Ленина.

По традиции адресные справки отправляли жителей к прежним названиям улиц и домов с приставкой - бывшие. Пропаганда нового строя и её лидеров вносила решающий вклад в определение названий клубов, улиц и других достопримечательностей города. Так, в ноябре 1922 года решением собрания партийной ячейки 69 пешего дивизиона постановлено: «…именовать занимаемые казармы в доме быв. Стахеева 69 пешим дивизионом казармой т. Урицкого (С.М. Урицкий – один из организаторов октябрьского переворота, председатель Петроградской Чрезвычайной Комиссии, убитый в 1918 году эсером – С.С.)».²¹⁵ Имя Урицкого также получил с 1 января 1923 года красноармейский клуб при дивизионе.²¹⁶ В ноябре 1922 года название «Красный Ткач» приобрела только что организованная текстильная фабрика, мельницы (именуемые теперь просо-обдирочными заводами) приобретали звучные названия: «Повстанец», «Красное знамя», «Красный мукомол», «Красный труд», «Пролетарий», «Заря», «Коммунист»; пивоваренный завод (бывший Егорова) переименовался в «Парижскую Коммуну». «Это постановление о переименовании, - сообщалось в протоколе общего собрания пищевиков от 26 ноября 1922 года, - необходимо провести в жизнь в самом срочном порядке, чтобы не вышло так, как у Горсовета с переименованием улиц».²¹⁷

Повальные переименования коснулись всей страны со смертью Владимира Ильича Ульянова-Ленина 21 января 1924 года. При жизни «вождь мирового пролетариата» противился героизации своей личности, после его кончины этот процесс стал важной составляющей официальной пропаганды: «В связи со смертью Владимира Ильича, - говорилось в феврале 1924 года в распоряжении Центрального исполнительного комитета СССР (высшего государственного органа советской власти), - с мест поступают заявления о переименовании городов, сёл, улиц, предприятий именем В.И. Ульянова (Ленина). Чтобы согласовать все эти переименования Центральный Исполнительный Комитет СССР воспретил делать какие бы то ни было переименования без предварительного разрешения на то президиума ЦИК СССР».²¹⁸ Кроме центральной городской улицы, имя Ленина (либо Ильича) приобрела бывшая 1-я Советская больница, текстильная фабрика, ряд городских учреждений. «Губпрофбюро совместно с союзами выписало из Московской Художественной Академии девять бюстов Ленина, - писалось 21 августа 1924 года в газете «Красная степь», - из которых 1 бюст посеребрённый, 6 бронзированных и 2 из разных металлов».²¹⁹ Образ Ленина теперь сопровождал жизнь страны, города, простых граждан, став важнейшим идеологическим атрибутом праздников, юбилеев, официальных мероприятий.

Первые советские праздники начали отмечаться в Кустанае ещё в годы Гражданской войны. В начале 20-х годов они уже носили массовый характер. «Табель-календарь за 1921 год», кроме воскресных, к нерабочим – праздничным дням относит: 22 января – День памяти жертв расстрела рабочей демонстрации 9 января 1905 года в Петербурге («Кровавое воскресенье» - начало революции 1905-1907 гг.); 12 марта – День низвержение самодержавия (начало Февральской буржуазной революции), 18 марта – День Парижской Коммуны; 1 мая – день Интернационала; 7 ноября – день Пролетарской революции. Как видно число исконно советских праздников было небольшим. К нерабочим дням, учитывая религиозность значительной части населения, согласно декрету Совнаркома от 17 июня 1920 года, относились десять дней православных праздников: Рождество (2 дня), Крещение; Благовещение, Пасха (2 дня), Вознесение, Духов день, Преображение и Успение.²²⁰ Количество выходных и праздничных дней сокращалось по сравнению с дореволюционным периодом в полтора раза, что вызывало недовольство у определенной части населения города.

Каждый советский праздник имел общие и специфические черты. Практически каждый из них сопровождался массовыми митингами, центральное место в которых занимали войсковые части. Празднование Первомая, по утверждениям ветеранов-революционеров Кустаная, начали отмечать ещё в 1918 году. Для проведения Дня Интернационала создавалась специальная комиссия из числа наиболее авторитетных членов местной ячейки РКП (б), которая разрабатывала и утверждала план проведения праздника. ²¹² Основной частью празднования являлось шествие членов партийного и профсоюзного движения, главных организаций и предприятий города, военных частей, милиции в организованных колоннах со знамёнами. Число участников – не менее 4-5 тысяч. Место сбора митингующих – площадь Свободы (бывшая Соборная). Особое место уделялось детям из детдомов и школ. С их участием на площади 1 мая 1923 организовывался проезд украшенных революционной символикой автомобилей. После окончания парада и театрализованного шествия перед собравшимися выступал председатель Губисполкома, затем демонстрация через главные улицы города отправлялась к братским могилам жертв антиколчаковских выступлений, где устраивался митинг. В течение всего дня в клубах, театре Карла Маркса проводились митинги, организовывались спектакли и концерты.²²² Все официальные советские праздники использовали антирелигиозную риторику, основная критика которой приходилась на православную церковь и ислам (в городе проживало значительное число татар-мусульман).²²³ В последующие годы формат праздника мало изменялся, становясь всё более организованным и широкомасштабным.²²⁴

В День Пролетарской революции – 7 ноября – наряду с торжественными шествиями, организовывались многочисленные спектакли, беседы. К 5-летней годовщине приурочивались мероприятия, ставившие своей задачей снижение социальной напряжённости. Объявлялись амнистии различным категориям прес­тупников, за исключением «…тяжких контрреволюционеров, взяточников и само­гонщиков».²²⁵ Устраивались торжествен­ные обеды, на которых обсуждались «вопросы пролетарского строительства» и выражалась «благодарность» командному и руководя­щему составу воинских и гражданских организаций. Красноармейцы давали клятву охранять новый режим в борьбе с меж­ду­на­родной контрреволюцией, завершая её чествованием государственных вождей – Ленина, Троцкого, Зиновьева и пр.²²⁶ По примеру центральных городов к очередной годовщине октябрьских событий откры­ва­лись значимые социальные и промышленные объекты. ²²⁷

В День памяти жертв 9 января 1905 года на крупных предприятиях и других государственных учреждениях проводились митинги, зачитывались доклады, заканчи­вавшиеся пением «Похоронного марша» и «Интернационала» (гимна страны).²²⁸ Кроме официальных отмечался целый ряд других праздников, носивших как местный характер – День освобождения Кустаная от белогвардейцев (19 августа), так и общесоветский и международный статус – Международный юношеский день, 8 марта, День кооперации и т.д. ²²⁹

Советские праздники с самого начала несли ярко выраженную антирелигиозность. Многие из них занимали промежуточное положение между важнейшими религиозными праздниками. Особо острый характер идеологическое противостояние носило в моменты, когда официальные советские праздники совпадали с религиозными. В дни революционных праздников запрещалась торговля пивом и другими разрешёнными к продаже спиртными напитками, запрещалось их распитие во время демонстрации и шествий по городу.²³⁰ Трудно поверить, что данное постановление выполнялось неукоснительно. Вместе с тем, религиозные празднования в официальных сводках представлялись пьяными гуляниями «…с песнями и гармошками».²³¹ В среде атеистически настроенной советской молодежи возникали идеи проведения антирелигиозных праздников, допустим, так называемой «комсомольской пасхи», сопровождавшейся спектаклями, балами-маскарадами, игрой духового оркестра.²³²

В первое десятилетие советской власти были изданы акты о свободе вероисповедания. Однако в большинстве своём они носили декларативный характер. Священнослужители преследовались не только по религиозным, но и по политическим соображениям. Показывалась их духовная и идеологическая связь с белым движением: «…поп Каляпин (проживавший по улице Гоголя, дом 44 – С.С.) – «духовный слуга» Колчака».²³³

Несмотря на непрекращающуюся антирелигиозную критику, общее число религиозных праздничных дней в первой половине 20-х годов не изменилось. Сокращались лишь выходные дни в период православных праздников в пользу мусульманских. Кроме праздников общереспубликанского значения, по Кустанайской губернии на 1924 год утверждались следующие религиозные праздники: Благовещение, Пасха, Вознесение, Преображение, Рождество, Ураза, Курбан-байрам и Мавлюд-байрам.²³⁴ Переход к григорианскому календарю и особый религиозный календарь нередко вносили путаницу в определение точной даты праздничных дней. Один из читателей местной газеты возмущался по этому поводу: «…Купил я себе в Кустанае два календаря: один «Календарь сельского хозяина на 1924 год», издание Оренбургского Земельного Управления, а другой «Отрывной календарь» Госиздата. И вот по первому праздник «пасхи» - 27 и 28 апреля, а по второму 19, 20 и 21 апреля».²³⁵

1 января, несмотря на то, что к 1922 году окончательно приобрёл статус праздничного выходного дня, первое время не выдерживал своей конкуренции с Рождеством. Новый год скорее становился праздником официальных учреждений, а не самого народа. В новогодние праздники устраивались всевозможные аукционы, с целью сбора пожертвований, приурочивалось открытие клубов,²³⁶ в официальных учреждениях устраивались вечера с отчётами о проделанной работе, в детских домах проводились игры, спектакли, организовывались ёлки.²³⁷

Яростной критике подвергалась не только православная церковь, но и многочисленные христианские секты (евангельские христиане, баптисты и др.).²³⁸ Антирелигиозный характер приобретали показательные уголовные процессы. Как сообщала газета «Красная степь»: «В Губсуде на 15-е сентября (1923 года – С.С.) назначено дело 22-х евангелистов, обвиняющихся в расхищении государственного хлеба».²³⁹ Основное действие в них напоминало нынешние реалити-шоу с подставными персонажами. Такой вывод напрашивается, поскольку вход на эти процессы чаще всего оказывался платным. Вместо судебных органов, имеющих правомочия осуществлять правосудие, они проводились политработниками-красноармейцами, в рабочих клубах и т.д. 21 января 1923 года в клубе имени Урицкого при 69 пешем дивизионе «…был устроен показательный с агитационной целью полит-суд над священником, обвинявшимся в контрреволюционном заговоре, в выдаче в дни колчаковщины 5 коммунистов и их расстреле, в сопротивлении изъятию церковных ценностей и убийстве двух красноармейцев при изъятии. Суд проходил при открытых дверях. Присутствовали красноармейцы, а также и частные граждане. Допрос свидетелей, а также и обвиняемого при соблюдении всех формальностей, а также речи общественного обвинителя и правозащитника чётко нарисовали яркую картину поповской деятельности. Приговор суда «расстрелять» весь зал встретил аплодисментами».²⁴⁰ Искусственность формата заседания говорит сама за себя. Кстати, подобного рода «театрализованные» представления имели место по всей стране.

Особое место в антирелигиозной пропаганде уделялось исламу.²⁴¹ Одним из главных факторов её успешности признавалась возможность издания газеты на казахском языке, регулярный выпуск которой был налажен с сентября 1923 года. В дни важнейших советских праздников организовывались митинги, как средство борьбы с «религиозным дурманом»: «1-го мая в Мужклубе состоялся митинг мусульман, привлёкший до пятисот человек. С докладом, разъясняющим истинное значение текущего поста мусульман и вообще о значении религии выступил т. Сералин».²⁴²

Согласно постановлениям советской власти регистрация браков, актов гражданского состояния передавалась из церковного ведения в установленные законом государственные органы – ЗАГСы. За нарушение постановлений на священнослужителей налагались штрафы.²⁴³

Агитация коммунистических идей, революционная символика, наряду с антирелигиозной пропагандой постепенно создавала образ нового человека советского

«Не хлебом единым…»: повседневная и культурная жизнь горожан

В культурном развитии первых лет советской власти началось явное различение «своего» и «чужого». «Своё» связывалось с идеализацией жизни простого человека, «чужое» - с культурными и бытовыми постулатами дореволюционного периода. Отражением «духа времени» стала новая коммунистическая эстетика, направленная на воспитание населения, главным образом молодёжи, в духе революционного патриотизма.

Главными проводниками новой идеологии становились массовые молодёжные объединения и союзы. Комсомольские организации города развернули активную деятельность с 1922 года. В городе начал свою работу комсомольский клуб, проводились митинги и парады допризывников, организовывались комитеты при Губкоме РКП(б) по охране труда подростков и малолетних, устраивали антирелигиозные диспуты, занятия спортом.²⁴⁴

На смену скаутскому движению пришли первые пионерские организации. Городские пионеры отправлялись с пропагандистскими представлениями в близлежащие посёлки, при помощи административных органов власти ими приобреталась новая атрибутика. Так в августе 1924 года пионеры выражали благодарность через местную газету «Губкому РКП, Губоно, Госторгу, Горсовету, Мельпроду, Райсоюзу, Церабкопу, ячейкам РКП при Губмилиции и Губисполкоме. Данными учреждениями пожертвовано 120 рублей, на что приобретены на 30 чел. костюмы, выписана пионерлитература и выписано 500 пионерзначков».²⁴⁵ Следует отметить, что сами пионеры первое время не видели особых различий в атрибутах скаутского и пионерского движения. Допустим, на скаутский манер завязывались галстуки, что видно на фотографиях тех времён. Пионерами становились дети в возрасте от 10 до 16 лет. К 1 октября 1925 года в Кустанае их насчитывалось 305 человек. Пионерские отряды в летние месяцы устраивали выездные палаточные лагеря. Лагеря создавались на расстоянии 18-20 километров от города в сосновом лесу на небольшом расстоянии (1-2 километра) от населённых пунктов. Участники летних лагерей вели агитационную работу: устраивали спектакли, вели беседы на общественно-политические темы в близлежащих деревнях, работали в избах-читальнях, помогали деревенским жителям в сельском хозяйстве. Наконец, с целью укрепления здоровья дети занимались спортом, играли и купались. По возвращении из пионерских лагерей, на базе окончательно оформившихся отрядов, создавались клубы.²⁴⁶

Главным проводником коммунистической идеологии являлись средства массовой информации. В 20-е годы в Кустанае регулярно издавались газеты – «Степь», «Степная заря», «Красная степь», «Степной крестьянин», журналы «Труд и хозяйство», «Известия Кустанайского Губкома РКП(б)».

Газеты и журналы того времени не всегда имели постоянного читателя, на 90% выписывалась государственными учреждениями. Малочисленным и неопытным оказывался корреспондентский корпус. Наиболее известными кустанайскими журналистами и редакторами (а по совместительству партийными и советскими деятелями) являлись Николай Иванович Романов и Семён Семёнович Ужгин. В отчёте о деятельности ГубОНО и Губполитпросвета за май-август 1922 года сообщалось, что «…издательское дело началось налаживаться во второй половине 1921 года с введением новой экономической политики, когда представилась возможность иметь оборот от своего производства и тем развивать его».²⁴⁷

Летом 1922 года была сделана первая попытка издания казахской газеты под названием «Аул» (так называемый «челябинский вариант»). Из-за материальных и финансовых трудностей издание газеты прекратилось на несколько месяцев, и лишь 1 сентября 1923 года начался её регулярный выпуск под редакцией М. Сералина, В. Забирова и Иралина.²⁴⁸ Ответственным секретерём газеты был назначен известный писатель и журналист Беимбет Майлин. Газета ориентировалась на аульную бедноту, агитируя за переход к оседлости, борьбу с байством и другими «пережитками прошлого».

Радио ещё не получило большого распространения, являясь большой «диковинкой». Хотя радиостанция, находившаяся в ведении почтово-телеграфного ведомства, функциониро-вала еще с 24 сентября 1919 года, в Кустанае впервые услышали радио через наушники лишь в 1923 году.²⁴⁹

Читателей местной библиотеки, несмотря на постоянные чистки её фондов, интересовали женские романы Анастасии Вербицкой, любовные новеллы Ги де Мопассана, эмансипированные повести Жорж Санд и т.д.В местных рабочих клубах официальная кружковая деятельность нередко вымещалась куплетами и танцами «под гармошку», чтениями стихов З. Гиппиус, что никак не совмещалось с идеологическими установками нового режима.²⁵⁰ Официальный песенный репертуар тех времен составляли революционные песни («Варшавянка», «Вы жертвою пали…», «Смело товарищи в ногу») и песни времен гражданской войны («По долинам и по взгорьям», «Там вдали за рекой», «Смело мы в бой пойдем»). Разгульность НЭПа ассоциировалась с нехитрыми сюжетами песен, художественная ценность которых вызывает споры до сегодняшнего дня. Блатные и уличные песни («Бублики», «Лимончики», «Мурка», «Фонарики», «Крутится-вертится шар голубой») многократно подвергались осмеянию за мещанский вкус и откровенную пошлость. Отмечался их безыдейный и аполитичный характер, как в случае с «Цыплёнком жареным», «Маруся отравилась» (её интерпретациями были «Аржак», «Песня о чесноке») и т.д.²⁵¹ Несмотря на их критику, они пользовались популярностью среди значительной части городского населения.

«Город спячки, город будничного мещанского самоокапывания…»²⁵² - так отзывалась о Кустанае 1920-х годов местная пресса. Молодежь, не захваченная коммунистической пропагандой, осаждала пивные и злоупотребляла алкоголем. Указывались данные что «…на каждую мужского пола душу за 1922 год приходилось выпитой самогонки 1,47 ведра…»²⁵³ Это по усреднённым данным в 1,5 раза превышало дореволюционный уровень потребления алкоголя. «…В Кустанае, ходят по улицам «живые трупы», молодежь проводит дни в пивных, в ресторанах, задыхаясь от скуки, от безделья: жизнь здесь мрачна, как осенние дни в ненастье»²⁵⁴ – заключала газета в сентябре 1923 года. Власти сосредотачивали свои силы на борьбе с хулиганством и беспризорностью, но и в этом процессе не хватало средств, милицейских сил и нормально функционирующих детских домов.²⁵⁵

Нехватка хороших тканей сужала возможности расширения гардероба простого жителя города. Особым шиком для молодёжи считалась военизированная одежда – гимнастерки, френчи, изготавливавшиеся чаще всего из материалов местной текстильной фабрики.²⁵⁶ Большинство мастерских по изготовлению одежды были частными. Портные-частники устанавливали доста-точно высокие цены, объясняя это высокими налогами.²⁵⁷ Не хватало опытных закройщиков, швей, в связи с чем появилась необходимость в организации государственной школы кройки и шитья. В 1925 году встал вопрос о создании кооперативной портняжной мастерской.

Многие мероприятия развлекатель-ного характера, не связанные с новыми идеологическими установками, отличались безвкусицей, а нередко и откровенной пошлостью. Пропаганда «свободной любви» велась через деятельность «культкомиссий»: «Одна афиша обещает танцы с пивом до 2-х часов ночи. Другая «танцы вплоть до утра»… (Иначе – вплоть до потери человеческого образа). Третья заманчиво сулит «бюро знакомств» (сиречь сводня). Четвёртая «кабинет свидания или отдыха» (Это уж что-то совсем неприличное…) Осталось ещё: «распивочно и на вынос», «канкан на столе», «венера, выходящая из морской пены», «грехи юности», «ночная свистопляска»…».²⁵⁸

Главными местами повседневного развлечения молодежи являлись городские сады, различные клубы, электротеатр «Фурор» с драматическим театром и кинематографом. Театральное творчество Кустаная выросло из активного само­деятельного творчества самих горожан ещё в дореволюционный период. Стационарный театр в Кустанае появился лишь в начале 20-х годов. Следует отметить, что ещё до появления «официального» театра в городе функционировали национальные труппы - русская, татарская и киргизская (казахская). Казахская труппа находилась в Кустанае при партизанском отряде А. Джангильдина. В созданной из бойцов отряда полу­про­фессиональной труппе особо выделялся Серке (Сералы) Кожамкулов – будущий известный актёр казахского театра. Новым пристанищем театралов становится электро-театр «Фурор». Его здание временно находилось в совместной аренде русского драматического коллектива и частного кинопрокатчика. К февралю 1922 года труппа театра распалась, а соарендатор не выполнил условий договора. В результате «Фурор» был передан политчасти Опродкомгуба (вскоре, преобразованного в Управление военно-про­до­вольственного снабжения войск Кустанайской губернии - Упродгуб) во главе с И. Малишевским, который стал фактическим руководителем обновлённого театра. С июля 1922 года в качестве заведующего театром упоминается Б. Павлов.²⁵⁹

Действительно, первоначальная деятельность театра была связана исключительно с военными структурами. Ещё в феврале 1920 года через газету «Красная степь» к жителям города обратился Илья Леонтьевич Тарутов (представитель Уездного военного комиссариата – С.С.) с просьбой вернуть конфискованные у него «белогвардейцами» книги с пьесами «малороссийских авторов» для передачи «…во временное пользование в гарнизонный культпросвет, для постановки спектаклей».²⁶⁰ Сам факт так и мог остаться без внимания, если бы всё тот же Тарутов не принял участие в премьерной пьесе городского театра им. Карла Маркса под названием «Бувальщина» в роли пономаря 16 апреля 1922 года, что было отмечено в публикации газеты «Степь»: «Театр для Кустаная является своего рода роскошью и первым, вполне заслуживающим названия театра. …Если в этот день верующие праздновали Воскресение Христа, то любящие театр и искусство с таким же правом могли праздновать в этот день воскресение Кустанайского театра, вернее говоря, рождение его, ибо до сего времени более или менее сносного театра в Кустанае не было».²⁶¹ Театральные постановки сопровождались значительным зрительским интересом.

При театре были созданы украинская (малороссийская) и русская труппы, любительский коллектив военкомата и различные театральные кружки. Кроме того, в этот период функционирует и киргизская (казахская) передвижная труппа, которая создавалась в большей степени с агитационными целями. В её деятельности принимал участие будущий основоположник казахского театрального искусства Елюбай Умурзаков. Театр был сдан в аренду Упродгубу до 1 января (по другим данным 1 сентября) 1923 года. Главное условие аренды, согласно «Отчётам о деятельности Кустанайского Губполитпросвета за 1922 год» - четыре новые постановки и 6 киносеансов в месяц.²⁶²

Упродгубком вёл активные поиски театральных талантов в Троицке, Бугуруслане, Верхне-Уральске и Челябинске. Приглашаемые актёры нередко проявляли строптивость и выдвигали весьма серьёзные требования. Это видно из письма челябинского актёра А.М. Потапова - И. Малишевскому: «Надо вам сказать, что нынешний сезон спрос огромный на актёров… Вот мои личные условия: из расчёта месячного оклада настоящего сезона и существующим рыночным ценам оклад мой 150 милл. 1) Литер на 2 лица и накладная ст.ст. Шадринск-Кустанай. 2) квартира отопление освещение. 3) 4 пуда муки, 20 фунтов мяса, 6 фунтов жиров, 10 фунтов крупы, 5 фунтов сахару, ¼ чаю. 3) отрез на костюм. 4) пару белья, 5) сапоги или ботинки. 6) бенефис. 7) литер обратный куда поеду и 60 миллионов денег».²⁶³ Некоторые актёры были достаточно известными. Так, к моменту приглашения в театр артист Шаталов уже имел 10-летний сценический стаж работы в театрах Казани, Саратова, Москвы, Петрограда и Челябинска.²⁶⁴ Драматическая труппа театра оформилась летом 1922 года, представив на суд зрителей две постановки – «Трагедия авиатора» и «Крестьяне». Первые постановки сопровождались аншлагами, неслыханным для кустанайской публики явлением: «…почти половине желавшим попасть на «Трагедию авиатора» и «Крестьяне» не хватило билетов». ²⁶⁵

Игра актёров-любителей, нередко подвергалась критике. «15 ноября (1922 года – С.С.) в театре «Карла Маркса», - сообщается в газете «Степная заря», - «малороссийской» труппой любителей – большинство военкоматцы, была поставлена пьеса… Однако, игра артистов была чересчур слаба. …Зато суфлёр был на своем месте: читал громко и внятно, весь зал слышал. Грим – не грим, а мазня без меры».²⁶⁶

К весне 1923 года театр окреп и представил в новом театральном сезоне значительное число пьес с новыми декорациями и костюмами. В первой половине апреля 1923 года репертуарный план состоял из следующих постановок:

• 8 апреля «Павел I-й» трагедия Мережковского.
• 10 апреля «Цепи» драма в 4 действиях Сумбатова.
• 11 апреля «Горькая судьбина» драма Писемского.
• 12 апреля спектакль-концерт с участием всей труппы.
• 13 апреля «Разбойники» трагедия Шиллера.
• 14 апреля «Ревизор» Гоголя (Бенефис артиста Попова)
• 15 апреля «Петербургские трущобы» драма Евдокимова.²⁶⁷

В мае 1923 года театр имени Карла Маркса (бывший «Фурор») переименован в 1-й городской советский театр.²⁶⁸ К этому времени, вероятно, он перестал контролироваться военными структурами (Упродгубы были упразднены по всей стране ещё осенью 1922 года – С.С.) и получил возможность определять репертуар на профессиональной основе. Здание театра продолжало использоваться и как кинотеатр, а также как место для всевозможных заседаний и диспутов на политические темы.

К началу лета 1923 года труппа распалась. Об этом не без горечи писали современники: «В постановке Минского (режиссёра театра – С.С.) иногда удавалось справляться с довольно сильными вещами («Отец» - Стринберга, «Трильби» и др.). Теперь, очевидно, мы надолго лишены возможности иметь хоть сколько-нибудь удовлетворительные художественные постановки. Зато халтура взяла полное засилье. …Над зрителем стали, наконец, буквально издеваться. Например, афишируют начало в 9 ч. вечера, а начинают в 12 ч. ночи; обещают декламировать, а выпускают на сцену безголосых мальчиков».²⁶⁹ В целях подбора наиболее талантливых и работоспособных артистов в театре была проведена чистка, оставившая в труппе всего 4 человек. Аннулировались, выданные в мае 1923 года контрамарки для бесплатного посещения постановок, взамен их, правда, выдавались новые, что стало признаком новых перемен. Вскоре в город приехала новая труппа, приглашённая Губполитпросветом.²⁷⁰

Многочисленные постановки обновленного театра по достоинству оценивалась местными критиками. Репертуарный план был представлен произведениями выдающихся российских писателей и драматургов – Ф.М. Достоевского, А.Н. Островского, А.П. Чехова, А.Ф. Писемского. Подобрался вполне квалифицированный актёрский коллектив. Из сохранившихся фамилий - Павлов, Павлова, Казанская, Шаталов, Тамарина, Мурахин, Найданов, Крамов, Бабанов, М. Томилин, Философова, Несговорова, Сыров, Рынский, А.М. Потапов, А.Ф. Гутник и другие. Отмечались драматические и комические таланты большинства актёров. Нередко им доставалось и за откровенную «халтуру».²⁷¹

Актёрами устраивались театральные бенефисы, отмечались юбилеи творческой деятельности. Так, в октябре 1923 года артистка Павлова отмечала 5-летний юбилей своей творческой карьеры, сыграв одну из главных ролей в пьесе А.Н. Островского «Бесприданница».²⁷² К осени 1923 года театр вновь нуждался в серьёзном ремонте, разнузданные нравы зрителей оставляли желать лучшего: «…публика шляется по зрительному залу театра после того, как потушат электричество. Она не желает соблюдать театральные порядки и хочет остаться больше чем развязной. Билетёрша иногда после третьего звонка закрывает входные двери, чтобы поддерживать тишину в зрительном зале. Зрители тогда начинают ломиться в двери».²⁷³

Руководителем театрального оркестра являлся дирижёр А. Философов.²⁷⁴ Сохранились фамилии первых художников-декораторов – Н. Никонов, Колесников.²⁷⁵ Во время постановок, использовался весь имеющийся подручный материал. «В 1925 году я работала реквизиторшей. – вспоминала работник театра М.И. Волгова. - В распоряжении у меня был один пустой книжный шкаф. Только к концу года он заполнился кое-чем. Всякий нужный к спектаклю реквизит выпрашивался у горожан. …Я помню, по пьесе нужен был термометр для доктора. Я с трудом достала стекляшку от люстры. Актёр обязан был создать видимость, что он ест хлеб, а в руках у него были дощечки. Костюмы были просто нищенские. «Жрица огня», например, играла в марле, усыпанной мишурой и блёстками».²⁷⁶ В последующие годы театр всё чаще пополнял свой реквизит за счёт конфискованного имущества, изымавшегося, в том числе, и у казахского населения. ²⁷⁷

Интересна судьба актёра театра Алексея Фёдоровича Гутника. В списке администрации и служащих театра имени «Карла Маркса» от 2 мая 1922 года он значился в качестве реквизитора.²⁷⁸ В июле 1922 года Упродкомом за подписью И. Малишевского ему было выдано удостоверение, в котором сообщалось, что «…предъявитель сего т. Гутник Алексей Фёдорович состоит на службе вверенном мне управлении в должности артиста драмтруппы». 17 января 1924 года в театре состоялся его бенефис (совместно с А.М. Потаповым) в пьесе «Пугачёв или Из мёртвых восставший Пётр III».²⁷⁹ В дальнейшем А.Ф. Гутник продолжал участвовать в постановках Областного драматического театра вплоть до 1950-х годов.

Украинская и татарская труппы свои спектакли связывала с благотворительными акциями и пожертвованиями. Постановки часто заканчивались гуляниями и народными танцами. Сохранился состав участников татарской (мусульманской) труппы, большинство из которых участвовали в сценической деятельности с 1920 года - Энвер Сайфи, Хусаинова Мукавара, Ибрагимова Хамди, Камалетдинова Разия, Вахитова Тагира, Насыров Фатих, Хисамутдинов Гулсум, Тазетдинов Хамды, Мустафин Ахмадий, Хасанов Хаким, Самигуллин Исламжан, Давлетшин Сарв., Зайнегабдинов Абдр., Шакиров Гариф, Сунгатуллин Гин., Исмаилова Фатых, Каримов Сабир и др.²⁸⁰ Любительский состав театра нередко брался за серьёзные постановки. Так, 12 марта 1924 года в 1-м государственном театре ими была представлена опера Шарля Гуно «Фауст»: «И нужно сказать, - отмечали местные критики театрального дела, - что трудная в сценическом и музыкальном отношении классическая вещь нашими любителями исполнена хорошо».²⁸¹

Из киносеансов большим спросом пользовались фильмы типа «Тарзана» и «Фавориток», а также первые советские фильмы («Дворец и крепость» режиссера А. Ивановского).²⁸² Осенью 1924 года в губернии было создано общество «Пролет-кино» с участием представителей агитотдела, культотдела Губфорбюро, Губкома РКСМ и Райсоюза. Частные киноаппараты, не имевшие лицензии госкино к этому времени изымались, а киноленты и кинореклама подлежали цензурированию с недопущением «…игры на нездоровом интересе обывателя к эротике, уголовщине, садизму, мистике и т.п.».²⁸³

Театральные постановки и киносеансы нередко критиковались за безыдейность и аполитичность. С каждым годом городские и губернские органы всё более волновал вопрос: «Какие меры принимаются и принимались чтобы театральные представления служили могучим орудием политического воспитания рабочих и крестьян?».²⁸⁴

«…В здоровом теле – здоровый дух»

Формирование «здорового образа жизни» проходило при помощи создания массовых молодёжных организаций. Уже с первых лет существования советской власти физическая подготовка стала главным орудием пропаганды нового строя и средством подготовки молодёжи, как будущих красноармейцев - защитников режима. Спортивные мероприятия приурочивались как к знаменательным датам, так и к новым праздникам молодёжи. Так, 15 сентября 1922 года в Кустанае по случаю празднования 8-го международного юношеского дня на одной из площадей был проведён парад допризывников, после которого, как сообщает местная газета «Степная заря», «…демонстрирующие направились к площадке спорта, где было показано несколько номеров. Спортсмены исключительно были члены КСМ».²⁸⁵ Важнейшие праздники страны также не обходились без массовых парадов и участия в них «физкультурников». Так, 1 мая 1923 года в Кустанае в День интернационала «…комсомольцы и допризывники на спортивной площадке устраивают спорт и игры».²⁸⁶ При клубе имени Урицкого 69 пешего дивизиона ЧОН, наряду с драматическим, марксистским и кружком изобразительных искусств действовал спортивный кружок, причём занятия проводились в нём не только практически, но и в формате беседы на важные политические темы.²⁸⁷ Наиболее крупные производства города (текстильная фабрика) с весны 1923 года планировали устроить на своей территории специальные площадки для гимнастики.²⁸⁸

Молодёжь имела малое представление об основных спортивных видах, нередко превращая спортивные упражнения в игровой формат уличной драки: «Члены РКСМ (Кустанайской организации) являясь по утрам в своё учреждение, частенько, вместо того, чтобы приступить к своим занятиям, или вести деловые разговоры, устраивают борьбу. Над способом борьбы (французский, русско-швейцарский и др.) они не задумываются: как придётся, так и ладно, лишь бы на схватку было похоже».²⁸⁹

В рамках допризывных кампаний в Кустанае с октября 1921 года действовал так называемый спортклуб «Всевобуч» (всеобщее военное обучение граждан), находившийся по улице Николаевской (бывший магазин Бакирова).²⁹⁰ С 1923 года по всей стране создаётся «Общество друзей воздушного флота» - одна из первых массовых общественных организаций советского государства. Главной задачей кустанайское отделение общества, созданное в июне 1923 года, сделало сбор денежных средств на постройку кустанайского аэроплана, а также подготовку будущих авиаторов.²⁹¹

В рамках проведения кампаний «помощи воздушному флоту» создавались комиссии при губкоме РКП(б). 12 июля 1923 года в период Петровской ярмарки подобная комиссия, с целью сбора средств, организовала конные скачки (байгу) с выдачей призов и аттестата «…на первенство в Кустанайской губернии».²⁹² Государственные органы и предприятия делали отчисления в пользу воздушного флота, средства собирались путём постановок платных спектаклей, покупкой облигаций выигрышного займа и т.д. Газета «Красная Степь» на своих страницах в разделе «Строим воздушный флот», организовала систему вызовов, которая выглядела следующим образом: «Бак Яков, принимая вызов т. Ряхова, вносит в пользу воздухфлота 300 рублей и со своей стороны призывает к тому же следующих товарищей: Ужгина, Иралина, Забирова, Бондарева Николая, Подмаркову, Романова, Прусакова. Романов Н. принимая вызов т. Бака, вносит 300 рублей и тт. Синдеева, Тарутова, Сукача (Гудпродком), Бондарева Якова и Янчевскую…».²⁹³ Вскоре в указанном разделе появилась доска-информация «Дезертиры общего дела», что объяснялось тем, что «…таким образом, мы сумеем учесть тех, кто уклоняется от товарищеской солидарности, кто личный грош ставит выше общереспубликанской задачи».²⁹⁴ В результате, уже через месяц после начала кампании, к 1 октября 1923 года через вызовы было собрано 145.283 рубля.

Устраивались конкурсы по определению названия кустанайского аэроплана. На собрании красноармейцев 69 пешего дивизиона он получил название «Гвардия пролетариата».²⁹⁵ Безудержный энтузиазм горожан отмечался и в стихотворных формах:

Пишет, пишет Кланя Ване:
- «Дорогой мой военлёт!
Мы, советские крестьяне,
Дружно жертвуем на флот.
По тебе хоть сердце ноет, -
Но у нас таков уж план:
Чтоб то не было, построить
Кустанайский ероплан.
Ты учись, а мы обнову
Уж построим – так и знай». –
Подпись: «Клавдия Моткова».
Адрес: «город Кустанай».296

Сбор средств и строительство кустанайского самолёта затягивалось, в связи с чем, осенью 1924 года предлагалось арендовать в рекламных целях и продемонстрировать участникам и гостям Покровской ярмарки в Кустанае «настоящий аэроплан из центральных регионов страны.²⁹⁷

В материалах кустанайских газет того времени встречается информация о безусловном интересе молодёжи к деятельности клубов всевобуча, в которых проводились занятия по гимнастике с использованием турника, гирь. Главной проблемой называлась нехватка людей, обладавших специальными знаниями по физическому воспитанию, спортивного инвентаря и оборудования. Отсутствие тренеров-инструкторов вызывало волну критики со стороны простых обывателей, считающих, что усиленное занятие спортом без надлежащего руководства «…может плохо отразиться на здоровье молодёжи, т.к. тяжёлые гири поднимают мальчики 12-13 лет, и конечно, могут надорвать свой организм. Нельзя сказать, что гири поднимать вредно, но для правильного физического развития нужно знать определённые правила. …Союзу молодёжи, а клуб находится в его ведении, необходимо, дело физического развития молодёжи упорядочить и заменить бессистемные упражнения правильным методом».²⁹⁸ Несмотря на подобные негативные отклики, спортивный клуб в июле 1923 года рапортовал об успешности своей работы: "Молодёжь и спорт в Кустанае связались довольно тесно. …Организована футбольная команда. Получено из Москвы пять футбольных камер, так что в мячах недостатка не будет».²⁹⁹ Основной инвентарь для спортивных площадок представлен турниками, параллельными брусьями, кольцами, лестницами.³⁰⁰

К сентябрю 1923 года в городе действовало 4 кружка, а спортивные занятия на специально оборудованной площадке проводились ежедневно.³⁰¹ Наряду с футболом, гиревым спортом и гимнастикой возник интерес и к легкоатлетическим дисциплинам. Механическая мастерская получила заказ на изготовление необходимых спортивных снарядов, однако, выделенных на это средств было явно недостаточно. Спорт не ограничивался рамками города, из представителей уездных учреждений организовывался губернский совет физической культуры.³⁰² В Джетыгаре, Урицке, других крупных населённых пунктах устраивались спортивные площадки, создавались футбольные команды со звучными названиями – «Урицкий ястреб» и т.д. В лексиконе физкультурников появляются новые термины (стадион и др.).³⁰³ Губисполком, признавая важность физического воспитания молодежи, организовал совет физкультуры и регулярно отпускал средства «…на приобретение спорта».³⁰⁴

Весной 1924 года при губернском партийном клубе имени В.И. Ленина создавался спортивный зал, при котором должны были действовать секции лёгкой и тяжёлой атлетики, французской (классической – С.С.) борьбы, бокса, шахмат, фехтования, крокета, кеглей и футбола. К тому времени определились и с заведующим спортом, которым стал некто Соларев.³⁰⁵ Спорт начал рассматриваться как особый способ отвлечь молодёжь от «…пивного засилия», для чего предполагалось сделать массовыми гимнастические упражнения и создать в городе гимнастический зал.³⁰⁶

Спорт в Кустанае в начале 1920-х годов, да и по всей стране переживал лишь период становления, становясь всё более массовым явлением, частью общей культуры общества.

Благоустройство города

Кустанай в начале 20-х годов внешне представлял собой захолустный провинциальный город. Изменение административного статуса – с апреля 1921 года Кустанай стал губернским центром – не слишком исправило ситуацию: «Чин «губернского города» обязывает к соблюдению чистоты на улицах. У нас же в Кустанае …валяются на улицах (Гоголевская ул.) дохлые собаки и курицы, которые усердно прессуются колёсами проезжающих телег и заставляют отплёвываться прохожих».³⁰⁷

Неоднократно поднимался вопрос о строительстве мостов и переправ через Тобол. Уже в 1920 году сообщалось о «временной достройке» моста через Тобол. В октябре 1922 года мост был в очередной раз отремонтирован «…на этот раз наиболее внимательно и надёжно. Мост довольно устойчиво установлен на козлах, не заливается водой и, главное ширина настила его позволяет одновременно проезжать в оба конца. Спуск тоже значительно расширен и склёпан».³⁰⁸ Временные мосты были в основном деревянными, постоянные – на железобетонной основе с деревянным настилом. В апреле 1923 года определялось местоположение нового постоянного моста через Тобол.³⁰⁹ Для большинства населения обычным способом пересечения главной городской артерии были брод, лодки, плоты. В период весенних разливов Тобола переправа поддерживалась на паромах.³¹⁰

Постоянный мост через лог Абильсай (построенный в 1920 году) находился в начале улицы Калинина (прежнее название – Николаевская, нынешнее – Алтынсарина). Его состояние в июне 1923 года было таково, что его называли в народе не иначе как «чёртов мост», о чём сообщалось в письме читателя газеты «Красная Степь»: «В одно время могут быть комхозу предъявлены десятки счетов за поломанные колёса бричек и телег и за увечья лошадей проезжающих по мосту граждан. Не мост, а место испытания в искусстве править лошадью: на вершок влево дыра, вправо тоже…»³¹¹

История создания и ремонт некоторых городских мостов становилась поводом для споров и дискуссий. Так, мост через лог Абильсай по улице Самарской улице (в советское время ул. Куйбышева, ныне – ул. О. Козыбаева) был построен в дореволюционный период купцом Архиповым, в 1921 году мост перестраивался Комгосором, а окончательно введён в строй для собственных нужд мельницей «Красное знамя» (бывшая Архипова). Мельнице было предложено либо исправить мост, либо закрыть. Функции по ремонту моста попытались переложить на Губернский отдел местного хозяйства, на что его заведующим Пановым в открытом письме в газету «Красная степь» заявлялось: «…Сооружение это Губ. Отделом Местного Хозяйства не строилось, работой первостепенной важности не признано, а потому, предполагая лишь на развитие застройки находящейся на правом берегу лога Абильсай Рабочей слободки, означенная работа внесена в план дорстроя на 1929 год».³¹²

С целью борьбы с наводнениями Горсоветом устраивались плотины на логах Константиновича (Челоксай) и Абиль-сай. Необходимость строительства плотин также объяснялась удержанием воды в логах для тушения пожаров на городских окраинах.³¹³

Отношение к пожарной части Кустаная в начале 20-х годов часто было диаметрально противоположным: от иронического (в среде простых обывателей) - за бездеятельность; до серьёзного (на административном уровне) – за спасение народного достояния, с объявлением благодарностей.

Снаряжение кустанайской пожарной команды к июлю 1922 года было следующим – 14 лошадей, 8 бочек, 2 основные и две запасные паровые машины, «…багры и прочие принадлежности - все это в образцовом порядке в любой момент готово двинуться туда, где появится красный петух. По словам брандмейстера в течение, самое большее, полутора минут на дворе никого уже не останется».³¹⁴ Пожарные нередко доказывали свою дееспособность, проявляя героические усилия при тушении. Об одном из таких фактов сообщала газета «Степная заря»: «21 марта с.г. (1923 – С.С.) в 5 ч. 10 м. утра от невыясненных до сего времени причин государственная текстильная фабрика внутри начала загораться и огонь угрожал всей фабрике. К месту пожара явилась команда пожарников, коим помощи как со стороны гормилиции, так и частных лиц оказано не было. Пожарники во главе с брандмейстером т. Гореловым и помбрандмейстером т. Томилиным, не взирая на отсутствие специальной прозодежды, стоявшего в то время сильного мороза, вымокая в воде с очевидной опасностью для здоровья энергично принялись за своё дело и в течение 2-х часов пожар был прекращён и тем самым предотвращена возможность уничтожения огнём всей фабрики. Отмечая высокую и самоотверженную работу отличившихся пожарников: тт. Храмова И., Баженова А., Картунова А., Чикункова А. и Лысенко Ф. во главе с брандмейстером Гореловым и помбрандмейстером Томилиным, так упорно постоявших в борьбе за спасение столь ценного для Республики достояния, последним от имени службы выражаем благодарность».³¹⁵

При Губкоммунхозе летом 1923 года в городе создавалась добровольная пожарная дружина.³¹⁶ Не всегда пожарные проявляли расторопность и становились объектом для насмешек: «Эх вы пожарники! Кур бы вам пасти!..»³¹⁷

В начале 1923 года горсоветом был выработан план благоустройства города: тротуары на главных улицах, обнесение городских садов заборами.³¹⁸ Для организации пожарного дела в январе 1923 года была выписана паровая машина и закуплены лошади в пригородных посёлках.³¹⁹ Свободные помещения и здания восстанавливались, муниципализировались, с целью предоставления служебных помещений, квартир.

При помощи электричества теперь освещались и улицы города. Первоначально электроэнергия использовалась только в вечернее время, и лишь к осени 1923 года увеличение мощностей позволило «…снабжать город электричеством всю ночь».³²⁰ Электро­станция оказывалась не в состоянии обслуживать весь город по причине нехватки средств.³²¹ Об этом постоянно сообщала местная пресса: «…наша станция не освещает наши улицы, не только отдалённые от центра, но и центральные… Лампочку Ильича надо дать на захолустные улицы городских окраин, посёлка Красный Пахарь, Татарской Слободки… Семиозёрка и та лучше освещается».³²²

В ведении почтово-телеграфного ведомства находилась телефонная связь. Имущество, аппараты и коммутаторы частью были вывезены из города «белыми». В начале 1920 года работало 26 абонентов.³²³ Первоначально телефонная связь восстанавливалась для пользования военными, а с декабря 1923 года поставлена на баланс Губкомхоза.³²⁴ В начале 1924 года по городу было установлено 50 аппаратов. Несмотря на прибыльность телефонного ведомства, отмечалось, что треть пользователей телефона не оплачивали абонентскую плату.³²⁵

Систематически в городе с начала 20-х годов начали проводиться коммунистические субботники (либо воскресники). Первые субботники проводились исключительно с пропагандистскими целями. Первоначально, их инициаторами были воинские части г. Кустаная, затем к ним подключились все управленческие структуры.³²⁶ Особое внимание в проведении субботников властями начало уделяться озеленению города. Посадка деревьев и уборка городских территорий приурочивалась к первомайским праздникам. Так, 2 мая 1923 года объявлялось городскими властями «Днём древонасаждения».³²⁷ Сентябрьский Всемирный день юношества ознаменовывался проведением «Дня леса», в который планировалась закладка «…новых лесных площадей, садов, парков, как в городах, так и в посёлках».³²⁸ Посадка деревьев осуществлялась вокруг административных зданий, а также в скверах, парках и садах. Дабы она не велась впустую, места озеленений огораживались, о чём сообщалось в специальных постановлениях: «Настоящим подотдел благоустройства доводит до сведения всех граждан гор. Кустаная, - говорилось в объявлении от 19 мая 1923 года, - что проезд на площади Свобода ввиду ограждения её под зелёное насаждение колючей проволокой закрыт».³²⁹ Администрация прибегала к принудительной посадке деревьев, при этом наиболее распространённой стала высадка тополей (их активно высаживали и до революции), как породы в наибольшей степени спасающей воздух от пыли и сильных ветров.³³⁰

Коммунальное хозяйство города приводило в порядок сады и площади. Весной 1923 года в центральном парке и парке на Михайловской площади вместо старых, было установлено 40 специальных садовых скамеек. Сад при Михайловской площади был отведён под питомник деревьев и кустарников, а сад при Соборной площади (площади «Свободы») открывался «…для бесплатного пользования публики».³³¹ Открытые сцены в парках становились местом регулярных театрализованных постановок, местом прогулок молодёжи. К 1925 году, проводимые мероприятия превратили центральный сад в «единственное место отдыха в городе».³³² Для улучшения снабжения горожан водой предлагалось строительство центрального водопровода.

Несмотря на предпринимаемые хозяйственными структурами усилия, многие строения приходили в негодность, а городские улицы чаще всего представляли собой «…свалочное место для навоза, трупов кошек, собак и домашней птицы. Около самого почти Губкомхоза эти трупы, разлагаясь, распространяют вокруг себя зловоние. И ничего. Комхоз такое «санитарное» состояние города не тревожит. Мер к уборке улиц не принимается никаких. Про колодцы и говорить не приходится. Большинство из них – бассейны для стока навозной жижи. Пора, наконец, обратить внимание на благоустройство города хотя-бы с этой стороны» - об этом извещали газетные публикации в сентябре 1923 года.³³³ Принимаемые постановления об очистке улиц от нечистот и в дальнейшем не давали положительного результата.

Летом 1924 года граждане города выступили на страницах местной газеты «Красная степь» (И.М. Успенский) с инициативой об устройстве на перекрёстках городских улиц небольших сквериков.³³⁴ Однако, эта инициатива, вероятно, погрязла, в ворохе чиновничьих бумаг.

В 1925 году городскому совету предлагалось упорядочить расклейку афиш и объявлений по городу.³³⁵ Инициаторами городского благоустройства зачастую становились простые горожане. Так, каменщик-штукатур Иосиф Васильевич Зорин взялся привести в порядок городской родник, о чём не без удовольствия писала местная печать: «У спуска к Тоболу есть родник. Родник этот замечателен тем, что в нём очень хорошая вода. За годы войны и хозяйственной разрухи родник оказался совершенно запущенным и только нынешней весной, по почину каменщика-штукатура гр-на Зорина Иосифа Васильевича, родник опять приведён в порядок. В этом деле на встречу Зорину пошёл горсовет: на ремонт отпустил кирпич, лес, цемент, трубы и пр. материал, за исключением денежных средств, которые Зорин предполагал собрать с граждан и учреждений, пользующихся родником. Но из предполагаемых Зориным собрать 150 рублей, собрано только половина, но и этих не хватает покрыть расходы по ремонту родника. Зорин ходил с подписным листом, но к этому сбору многие отнеслись слишком плохо, дело хромает за нехватком денежных средств». ³³⁶

Планы благоустройства города и в дальнейшем оставались прежними: организация подъездов и переправ через Тобол, благоустройство садов, создание спортивных площадок, укрепление логов и т.д.³³⁷ 8 января 1925 года на заседании технической комиссии в присутствии представителей губисполкома и Городского Совета губернский инженер П.Н. Печатнов озвучил генеральный план будущей застройки города. Согласно нему должна была значительно расшириться городская черта, административный центр предлагалось сместить в район вокзальной площади с памятником В.И. Ленину. Предполагалось строительство новых зданий и фабрично-заводских предприятий. Вокруг города предусматривалась полоса зелёных насаждений. Десятая часть площади новых городских кварталов планом отводилась для садов и скверов. Центральные улицы намечалось застраивать только кирпичными зданиями. Этим планам частично удалось реализоваться.

Новая административно-территориальная реформа, начавшаяся по всей стране с 1923 года, ставила своей задачей преобразование территориальных единиц по принципу экономического районирования. Упразднялись губернии, уезды и волости, вместо них, появлялись области (края), округа и районы. В казахской автономии областное деление первоначально не вводилось. 19 декабря 1925 года Кустанайский уезд был окончательно преобразован в округ с центром в г. Кустанае, начавший функционировать с начала 1926 года. ³³⁸