«Вся власть Советам!»

Органы большевистской системы местного самоуправления – Советы рабочих, крестьянских, киргизских и красноармейских депутатов – создавались в Кустанае и Кустанайском уезде ещё в период революционных событий и гражданской войны.⁹ Высшим органом деятельности Советов становились регулярно проводимые съезды. Съездом обсуждались текущие вопросы экономического и политического развития губернии и города. В губернский период деятельность съездов Советов лишь усиливалась. Власть показывала единство села, аула и города, в связи с чем, сельскохозяйственному развитию региона уделялось первостепенное значение, о чём утверждалось, допустим, в материалах III Кустанайского Съезда Советов от 3 сентября 1922 года: «К четырем часам вечера в фойе театра имени «Карла Маркса» делегаты были почти в полном сборе. Настроение возбуждённое и приподнятое… Всех интересует прежде всего предстоящий сбор урожая…».¹⁰

Регулярным органом власти стал Исполнительный комитет Советов. В отличие от съезда Советов он решал текущие вопросы власти на местах. Важнейшее место в управленческих структурах занимали руководители большевистской партии. Несмотря на её малочисленность – на 1 декабря 1920 года в списках городских ячеек числилось 219 коммунистов, партийная организация города Кустаная в 20-е годы переживала период роста, новых форм и методов работы среди населения. Городской районный комитет РКП(б) был создан 29 июля 1920 года. В качестве секретарей Кустанайского Горкома значились: октябрь 1921 года – Василий Улыбин, декабрь 1921 года Михаил Аввакумович Виенко.¹¹ 10 января 1922 года горком РКП(б) решением президиума губкома РКП(б) ликвидировался в связи с неработоспособностью. Вместо него сначала создавался секретариат по городским делам при губкоме РКП(б), а затем после объединения с райкомом РКП(б) Горуездком. Именно в таком формате партийная организация города просуществовала до конца 1925 года.

В большинстве своём первые партийные руководители губернии и города были выходцами из городских слоёв, что отмечалось в их профессиональном статусе – техник-химик (Мамыкин П.С.), литератор (Паперный Л.Л.), учителя (Бак Я.П., Шафет А.Т.). За исключением Мамыкина П.С. (закончившего 2 курса политехнического института), все они имели среднее образование.¹²

Значительная часть советских чиновников оказалась в Кустанае в результате революционных событий, и в короткий период делала партийную карьеру. Следствием этого стала большая текучесть кадров. На одной должности руководители задерживались не более нескольких месяцев. Так, Мирошник Ефим Антонович (из семьи крестьян-переселенцев Полтавской губернии) в своей автобиографии отмечал, что «узнал о большевиках, хотя лично с ними знаком не был…» лишь в 1917 году. В годы гражданской войны он был мобилизован во 2-й Оренбургский кадровый полк армии А.В. Колчака в должности переписчика, выбыл из него по болезни в мае 1919 года. После взятия города Красной армией явился в военкомат и уже в сентябре 1919 года стал кандидатом в РКП(б), а с 1 марта 1920 года членом партии. С осени 1919 по август 1921 года находился на руководящей работе в г. Кустанае, пройдя путь от старшего контролёра до председателя Губисполкома.

Судьба Мирошника, как и многих партийных функционеров того времени, оказалась трагичной. Он продолжил государственную службу в Оренбурге, Томске, Новосибирске. В августе 1937 года был арестован органами НКВД по ложному обвинению, а в октябре 1939 года расстрелян.¹³

Уроженец Симбирской губернии Е.П. Девяткин прибыл в Кустанай в 1917 году. После установления советской власти в городе работал председателем уездного Совнархоза, предсе-дателем городского уездного исполкома. Затем был переведён в Оренбург, работал на должности начальника Киркустпрома, где и скончался от туберкулёза 3 мая 1923 года.¹⁴

После создания Казахского ССР местное население часто пополняло административный аппарат лишь «необходимым» числом людей.¹⁵ По данным переписи 1920 года казахи в городах Кустанайской губернии составляли всего лишь 0,2 процента (55 человек), 1923 года – 1,7 % (356 человек).¹⁶ Подобная статистика может утверждать, что исполнительные органы в подавляющем большинстве были представлены русскоязычной массой, и вопрос об участии коренного населения в управлении регионом и использовании в делопроизводстве казахского языка находился на уровне, чаще всего, вынужденного обсуждения. Для этого создавались особые комиссии, курсы, для поступающих в которые требовалось «…бегло читать и разборчиво писать по-казакски, и знать арифметические действия над числами любой величины».¹⁷

Важные события в жизни города не обходились без участия партийных и советских руководителей. Так, по случаю издания первого номера казахской газеты «Аул» в помещении типографии, собрались «…представители Губкома РКП(б), Губисполкома, Губпрофбюро, Политпросвета, Губкома РКСМ, сотрудники «Красной Степи», редакция «Аула» и рабочие обоих газет. Присутствовали в качестве приглашенных гостей киргизские работники. С краткими приветственными речами выступали: от Губкома – т. Бак, от Губисполкома – т. Султанбеков, от Губкома РКСМ – т. Волков, от Губпрофбюро – т. Ковалёв, от «Красной Степи» - т. Романов».¹⁸ Партийное руководство регулярно обсуждало вопросы «смычки города с деревней», что выражалось в «культурно-идеологическом» шефстве городских партийных ячеек над волостями губернии.¹⁹

Главным органом власти в Кустанае стал Городской Совет рабочих, крестьянских, киргизских и красноармейских депутатов. Согласно отчётам о деятельности Горсовета в период с 1 сентября 1922 по 1 октября 1923 года на 16 заседаниях рассматривалось 143 вопроса: организационных -15, жилищных – 32, хозяйственных – 12, по благоустройству – 30, финансовых – 8, налоговых – 8, разных – 38. Горсовет избирал президиум и председателя. В октябре 1923 года председателем кустанайского Горсовета являлся Панов Алексей Ефимович.²⁰ В функции исполкома Городского Совета входил контроль над уплатой гражданского налога, рост цен на городских предприятиях, а также наблюдение за моральным поведением его подотделов, о чём регулярно сообщалось в газетных заметках и объявлениях: «Президиумом Горсовета за грубое обращение с гражданами устранён от должности Зав.жилищным п/о…»; «За убой скота на городской бойне Горсоветом на ноябрь месяц такса увеличена на 50 проц. против октябрьской»; «Горсоветом выработана такса за пользование легковыми и грузовым извозчиками…» и т.д.²¹ Важным направлением его деятельности стал капитальный ремонт зданий: школ, пожарного депо и др. «Израсходовано на ремонт около 15 миллиардов рублей (старых денег), – сообщала о результатах строительного сезона 1922 года газета «Степная заря». - Ограниченность средств не позволяет Горсовету развернуть шире строительную деятельность».²² Регулярно намечаемые заседания Горсовета, часто не проводились из-за неявки его членов. Так пленум Горсовета VII созыва собирался лишь 5 раз, при 19 не состоявшихся заседаниях. В связи с неэффективностью его хозяйственных структур, к 1924 году все они были слиты в единый Отдел Местного Хозяйства, ведавшего одновременно развитием местной промышленности и городским коммунальным хозяйством. Городской Совет к этому времени практически целиком состоял из партийных чиновников-коммунистов: «Городской Совет VIII созыва состоит из 62 членов; из них 90% коммунистов. Свою работу Горсовет проводит через свои секции. Пленум собирается 2 раза в месяц…».²³ Председателем Горсовета VIII созыва (ноябрь 1924 года) являлся П.А. Прусаков, а среди членов совета – представители крупнейших городских организаций и предприятий: почтово-телеграфной конторы – Ф.М. Ноев; Союза коммунальных работников – П.Н. Печатнов; Союза пожарных - П.Т. Горелов и многие другие. Городской Совет к этому времени имел свой бюджет и контролировал деятельность местной пожарной команды, городской милиции, городских больниц, занимался вопросами социального обеспечения.²⁴

Складывающийся однопартийный характер руководства, преследование инакомыслия и борьба с контрреволюционными заговорами порождала «покаянные письма» бывших членов «оппозиционных» партий - эсеров, меньшевиков. Показательным в этом смысле является открытое письмо Т. Семеренько – члена партии эсеров с 1917 года, опубликованное в газете «Степной крестьянин» 27 июня 1925 года: «Многоуважаемый, товарищ редактор! Не откажите поместить в вашей газете нижеследующее: В 1917 году в г. Кустанае была организация эс-эров, в которой состоял членом я. Эта партия считала себя передовой, почему в неё и записалось вначале много членов, но когда пришлось действовать, то среди членов получилось разногласие. …Время, общий ход событий и моя работа в государственных учреждениях и профсоюзных организациях убедили меня в том, что партия коммунистов является действительной защитницей интересов трудящихся… Считаю своим долгом призвать всех моих бывших единомышленников к раскаянию перед Сов[етской] властью и активной работе по укреплению таковой, как единственного очага Мировой революции».²⁵

Решение злободневных вопросов происходило путем всевозможных агитационных кампаний. В период голода 1921-1922 гг. регулярно практиковался сбор средств в пользу голодающих.²⁶ С этими целями силовыми органами активно реквизировались церковные ценности. Жертвовали голодающим и простые жители Кустаная.

Некоторое исправление экономической ситуации и пропаганда идей «мировой революции» в советском государстве изменила характер политических умонастроений городского населения. Убийство советского полпреда в Италии В.В. Воровского вызвало целую волну «антиимпериалистических» выступлений по всей стране. 19 мая 1923 года в Кустанае по инициативе партийных структур рабочими, служащими и красноармейцами была проведена демонстрация-протест «…против угроз английского правительства по адресу Советской России и провокационного убийства т. Воровского в Лозанне».²⁷ Митинги заканчивались декламацией лозунгов:

Долой зажигателей новой войны!

Долой международный фашизм!

Да здравствует мир во всем мире!

Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная Армия!²⁸

Протест выражался и в регулярной «материальной помощи». Отказ Германии в начале 1923 года платить репарационные выплаты, ввод в Рурскую область оккупационных сил Антанты позволил партийному советскому руководству говорить о необходимости помощи «братскому народу Германии». После ратификации в январе 1923 года германским рейхстагом Раппальского договора с СССР, в центре и на местах начался сбор пожертвований рурским рабочим, особенно он усиливается в марте-апреле 1923 года после массовых забастовок в Германии. Помощь кустанайскими организациями осуществлялась в виде отчислений с заработной платы: «Рабочие и служащие Губземуправления, сообщала в апреле 1923 года газета «Степная Заря», - отчислили в пользу рурских рабочих один процент с получаемого жалования».²⁹

В сентябре 1923 года в Японии началось Великое землетрясение Канто, унесшее сотни тысяч жизней. Не остались безучастными к этой трагедии жители нашего города. И это несмотря на то, что Япония незадолго до этого совершила военную интервенцию на Дальний Восток, а Северный Сахалин находился в японской оккупации. Кустанайская губерния только что пережила страшный голод 1921-1922 годов, и ее жители вполне осознавали масштабы японской трагедии. Первые сведения о пожертвованиях кустанайцев начинают упоминаться с 20-х чисел сентября 1923 года.³⁰ Персональная помощь от жителей города принималась через почтово-телеграфную контору по подписным листам, а также через Кустанайское отделение Государственного банка. В это же время кустанайцами через Губсобез вносились пожертвования в адрес жертв землетрясения в Персии (Иране), унесшего жизни нескольких тысяч человек.³¹

Материальная помощь шла также в адрес школ, детских домов, Красной армии и т.д. Она часто оказывалась через шефство. Шефом 69 пешего дивизиона войск ГПУ являлся Киргосторг. Кустанайское губернское агентство Киргосторга в лице его руководителя Гурова снабдило в ноябре 1922 года красноармейцев постельными принадлежностями, обмундированием, деньгами, продуктами питания, «…установлена телефонная связь, а также уплачено за аренду бани дивизионом».³² Помощь военным оказывалась и другими организациями. Так, в рамках празднования Нового – 1923 года Кустанайская типография организовала аукционную продажу блокнотов, выручка от которой была передана 69 дивизиону.³³ В феврале 1923 года шефство над дивизионом от Киргосторга перешло к Гупродкому и Хлебопродукту. Хотя шефское снабжение нередко давало сбои, Красная армия в начале 20-х годов, как главный оплот нового режима, исправно пользовалась особыми льготами и привилегиями.

Шефскую помощь школам оказывало Губпрофбюро: «Пять школ 1-й ступени г. Кустаная получили от своего шефа Губпрофбюро учебных пособий на 2000 с лишком рублей, – сообщалось в апреле 1923 года газетой «Степная заря». - В настоящее время шеф производит выяснение количества детей беднейших членов профсоюзов в подшефных школах, с целью снабжения последних одеждой».³⁴

Губисполком шефствовал над Губмилицией. Помощь эта оказывалась нередко через административный ресурс. Так, летом 1923 года председатель губисполкома Ряхов «…пообещал милиции выдать 100 аршин сукна из местной текстильной фабрики. Милиция ждёт обещанного, чтобы хоть немногих товарищей милиционеров укрыть от наготы».³⁵ Шефская работа не всегда носила только материальный характер. Так Губполитпросветом оказывалась помощь в организации клубной работы – военным, железнодорожникам и т.д. ³⁶