Кустанайские святыни
Сначала несколько общих сведений. Они сообщают, что на 1 января 1912 г. в Кустанае проживало: православных – 22.596 человек, старообрядцев, сектантов – 84, лютеран – 49, католиков – 142, магометан – 4.268, евреев – 20 [73;1912,с.18]. Явное преобладание православного элемента вполне объяснимо – город формировался в основном за счет русскоязычного (украинского, белорусского, русского) переселенца.
Так вот случилось, что одной из самых замечательных построек дореволюционного города и носителем духовной жизни горожан стал Кустанайский соборный храм. Идея его сооружения относится к 1883 году. Именно тогда, когда город на Тоболе был еще в младенчестве, его население обратилось к властям с просьбой построить здесь православный храм, организовав для этой цели добровольные пожертвования.
В «Воззвании Комитета по устроению Соборного храма в г. Николаевске» выражалась «заветная мысль» поселенцев – «воздвигнуть в центре широко раскинутого поселения каменный, просторный и при том Соборный храм, который бы в известной мере отвечал величию христианской идеи среди киргиз-мусульман…» [94;л.30].
А двумя годами ранее 1203 семейств первых поселенцев подписались под приговором с ходатайством «о назначении к ним священника для исполнения необходимых христианских треб», обязавшись построить «на свой счет временную часовню» и содержать при ней пастыря [95;л.2].
Военный губернатор Тургайской области дал на то согласие, а епископ Оренбургский и Уральский Вениамин в октябре 1881 г. командировал в Кустанай для отправления «требоисправлений и молитвословий» священника градо-Троицкого собора Павла Васильевича Подбельского.
К слову, назначенец слыл весьма образованным человеком, начитанным и передовых взглядов. В его семье воспитывались известные в народническом движении революционеры – Папий (позднее погиб в якутской ссылке от жандармской пули) и Николай Подбельские. На квартире священника в Троицке тайно собирались члены местного гимназического кружка, участниками которого были его сыновья. В свое время Павел Васильевич выступил с довольно радикальным проектом реформы церкви, за что и навлек на себя неудовольствие епархиального начальства [96].
П.Подбельский бывал в Кустанае наездами, а постоянную церковную службу при сооруженной часовне (под нее приспособили частный дом) исполнял священник Василий Гиляров, с именем которого связаны многие благотворительные мероприятия в городе. Лишь в 1887 г. состоялась закладка деревянной Михайло-Архангельской церкви, и спустя два года по завершении строительства – торжественное ее освящение.
Город Кустанай с годами стремительно рос, расширялся поток переселенцев в уезд, возникали один за другим многочисленные поселки, жители которых зачастую были поставлены перед фактом невозможности соблюдать религиозную обрядность. Заброшенные в далекой степи, некоторые переселенческие семьи настолько тесно входили в контакт с местным казахским населением, что забывали свои обычаи, язык, религию.
Посетивший в 1892 г. 1596 русских переселенцев Тургайской области священник Соколов писал в отчете: «некоторые семьи дер. Бистюбы по 20 лет не только не исполняли христианского долга исповеди, но и совсем не видели храма Божия и живут невенчанными, не знают ни постов, ни воскресенья, помнят только великие праздники Рождества Христова и Пасхи и празднуют их покупкой жирной лошади, которую дают резать киргизу…»
Описывая семейство Егора Зюрикова из аула Ураз-Алы (70 км. от Кустаная), миссионер замечает, что «как сами родители, так их дети прелестно говорят по-киргизски, даже лучше, чем по-русски, особенно дети»[60; №5]. Надо сказать прямо: ситуация вызывала явное беспокойство у кустанайской администрации и церковных властей, боявшихся возможного поглощения русских людей «инородческим элементом». Священник Соколов настойчиво советовал духовному и светскому начальству «принять чрезвычайные меры к просвещению поселенцев в национальном духе».
Подобное «осмысление» ситуации формировало идею сооружения собора, как центра, способного развернуть широкую религиозно-просветительскую миссию среди населения, поддерживающего в нем религиозные чувства и удовлетворяющего духовные потребности.
Присутствовала еще одна причина, возможно не последняя в ряду прочих, и продиктована она была миссионерскими целями приобщения мусульманского населения к православию. Наиболее откровенно ее мотивы получили свое оформление в циркуляре военного губернатора, где говорилось: «построение среди киргизского населения православного храма расположит его в пользу той религии, которую этот храм будет представлять и, таким образом, окажет существенную услугу миссионерской деятельности в области и будет способствовать решению важной русской задачи в крае - приобщению киргиз-магометан к русской христианской гражданственности» [94;лл.19-19об.].
Кстати, суждения, высказанные Тургайским начальником, были не новы, они давно стали основой правительственной политики христианизации окраин, с помощью которой наиболее успешно осуществлялись меры по их колонизации.
Весьма показательна реакция министра внутренних дел И.Н.Дурново на публикацию циркуляра с откровенными признаниями военного губернатора. Петербургское должностное лицо признало подобное заявление совершенно некорректным, «ибо люди неблагонамеренные могли бы воспользоваться им для распространения среди мусульман слухов о мнимой опасности, будто бы угрожающей их верованиям [94;л.19 об.]
Вот здесь-то не следует аплодировать министру, поскольку он явно лукавил, будучи сам одним из проводников пресловутой политики русификации.
В ответ на ходатайство жителей Кустаная о постройке Собора министерство внутренних дел сообщило(1893г.) в Оренбург обнадеживающую новость – разрешили! В этом месте стоит привести документ полностью: «Государь Император по всеподданнейшему докладу Министра Внутренних Дел, в 10 день сего ноября, Всемилостивейше соизволил на открытие по всей империи сбора добровольных пожертвований на сооружение во вновь устраиваемом городе на урочище Кустанае, при р.Тоболе, храма во имя Св.Николая Чудотворца по плану, уже благословленному Епископом Оренбургским и Уральским» [95;л.79].
Сразу же пошли пожертвования, сначала незначительные, а с 1894 г., когда от имени упомянутого «Комитета по устроению Соборного храма» (его возглавил протоиерей П.Подбельский) было опубликовано воззвание к жителям Российской империи, они стали более регулярными и полновесными.
Откликнулась вся страна, даже самые ее отдаленные окраины. Осознание важности созидаемого вселенского дела подвигло, например, жителей далекой Амурской области внести в кассу Комитета 831 руб.24 коп. – деньги для того времени немалые. Это и есть знаменитая российская солидарность.
Место для строительства выбрано было удачно на площади Базарной (позднее Соборной), расположенной в квадрате улиц Николаевской (Алтынсарина), Соборной (Байтурсынова), Гоголя и Царской (Толстого). Собор по праву являлся истинным украшением центральной части города, масштабно выделяясь над всеми окружающими его зданиями и постройками. Внушительное и величественное здание храма строилось скоро и, видимо, добротно и с большой ответственностью, хотя по этому поводу имеется весьма любопытный документ. Читаем: «По распоряжению обер-прокурора Святейшего синода, г.Военным губернатором области командирован в г.Кустанай Оренбургский инженер Гаген для проверки работ и материалов по постройке Соборного храма в г.Кустанае, в виду заявленных жалоб о недоброкачественности последних» [12; 1895, №29]. Грубо говоря – донос и неизвестно, справедливый ли?
Приходится сожалеть, что не удалось обнаружить свидетельств о результатах ревизии инженером, но известно, что позднее разрушители собора прикладывали огромные усилия, разбирая его кладку. Видимо неплохо строили. Остается предполагать: либо строгое вмешательство Гагена навело все-таки в строительстве порядок, либо наветы доноса не подтвердились.
Великолепный по архитектуре (свидетельство тому сохранившиеся снимки) и внутреннему убранству, Кустанайский собор с полным основанием можно считать незаурядным проявлением мысли создателя и заслуженным памятником труду его строителей. Кстати, есть сведения, что для росписей храма был приглашен в то время еще молодой ученик и продолжатель знаменитого художника М.В.Нестерова Павел Дмитриевич Корин. Выходец из поколения художников-иконописцев Палеха, он впоследствии прославится как автор грандиозного замысла картины «Русь уходящая».
В начале июня 1898 г. на торжественное освящение Собора прибыли из Троицка епископ Оренбургский и Уральский преосвященнейший о.Владимир и военный губернатор Тургайской области генерал-лейтенант Я.Ф.Барабаш (весьма много способствовавший благоустройству Кустаная). А теперь прочтем «Тургайскую газету», поместившую репортаж о столь неординарном и знаменательном событии: «В улицах то и дело появлялись толпы любопытных. Масса народа стекалась из окрестных сел и деревень». Высокие гости, говорилось далее в репортаже, посетили Михайловскую церковь и подготовленный к торжественной церемонии Собор, побывали в некоторых учебных заведениях города, присутствовали на экзамене по русскому языку и педагогике в педагогическом классе.
Во время проведения последнего и епископ, и губернатор не были пассивными слушателями, ими задавалась масса вопросов экзаменующимся, причем, епископа более интересовала педагогика, а губернатора – лирическая поэзия, история, летописи. Еще одна подробность: гости «были довольны ответами учеников», а «преосвященнейший Владимир рекомендовал, как лучшее учебное пособие «Антропологию» и «Педагогические сочинения» Ушинского и благословил учителя Греховодова на дальнейшие труды, сказав, что встретил в училище хорошую постановку дела и надеется увидеть из воспитанников дельных учителей» [8; №26].
На кустанайцев сильнейшее впечатление произвели события, связанные с освящением Соборного храма. Уже с утра 6 июня 1898 г. у собора собралось огромное количество народа. Толпы молящихся горожан и жителей соседних поселков покрыли обширную площадь и прилегающий к ней городской сад (ныне центральный сквер города). Сами стены собора не в состоянии были вместить всех желающих.
Освящение совершал епископ о.Владимир в «сослужении» с архимандритом Сергием, начальником киргизской миссии, при 12 священниках. Всех присутствующих поразил и произвел «глубокое впечатление» прекрасно поставленными голосами хор архиерейских певчих.
Протоиереем собора назначен был П.В.Подбельский, которого епископ характеризовал как человека, «много способствовавшего благоустройству местной церковно-приходской жизни» и как председателя по постройке храма.
Кустанайскому собору суждено было сыграть большую роль не только в деле постановки и распространения идеи православия в крае, но и стать своеобразным средоточием просветительства и благотворительных начинаний, особенно проявившихся в организации всяческого рода помощи нуждающемуся населению.
Увы, советский режим оказался сильнее любого разрушительного землетрясения: красавцу собору уготовлена участь погибнуть в силу несовместимости религиозного инакомыслия с интеллектуальным головотяпством воинствующих большевистских безбожников. Преступное деяние было совершено в печально знаменитом 1937 году. На кирпичных костях поверженного храма были возведены некоторые постройки Кустаная. Среди них бывший обком партии, а ныне главное здание Кустанайского гос. университета им.А.Байтурсынова.
Имел место быть в церковной истории Кустаная еще один сюжет.
В сборнике о православных монастырях, изданном семилетними стараниями московского любителя духовного просвещения Л.И.Денисова, сообщалось, что на 1 декабря 1907 г. в империи функционировало 540 мужских монастырей, 34 монастырских, архиерейских и патриарших подворий, 76 архиерейских домов, 367 женских монастырей, 61 женская община, 20 подворий и отделений женских монастырей и общин. Согласимся, довольно много. Указывалось и число монашествующих – тоже немало – 90403 человека обоего пола. Примечательный факт – женщин среди них было в 2,5 раза более, нежели мужской братии.
Л.Денисов обратил внимание на «вымирание» монастырей мужских и «прогрессирование» женских. И причину тому увидел «в общем ходе русской истории за последние 100 лет и в явлениях экономического порядка в русской жизни». Немного туманно, но, в общем-то, понятно: аграрное перенаселение выталкивало из деревни массу женского населения, не находящего надежного пристанища в жизни и вынужденного пополнять монастырские подворья [97; с.1Х-Х].
В начале 80-х годов прошлого века, когда в кустанайские степи хлынул массовый переселенец, в числе прибывших нашлось несколько «богобоязненных девиц, которые еще на родине посвятили себя подвигам молитвы и поста». Простые крестьянские девушки, они возымели желание в молодом Кустанае основать монашескую обитель [98; 1902, №27].
Бедный был народ. Имея скудные сбереженья и взятые в долг средства, товарки приобрели на окраине города пятистенный дом. Здесь и поселились, «спасаясь от мирской суеты». Благодати никто не обещал, лишь упорный и тягостный труд, особенно двух из них Елены Стефановны Бородиной и Ксении Иосифовны Садчиковой – помог монахиням пережить нелегкие времена становления.
Случилось так, что в 1890 г. Кустанай посетил преосвященный Макарий, Заботы и нужды сестер-монахинь высокий церковный чин принял близко к сердцу и дал им обещание: «Все, что только от меня зависеть будет, и больше того, я сделаю вам». И не забыл обещанное. Поддержка Макария многое значила: видимо не без его стараний в 1894 г. последовал указ Святейшего Синода об официальном основании в Кустанае женской общины.
Уже гораздо позднее, в 1907 г., была обращена она в монастырь. Наименование ему определили в честь Иверской иконы Божьей Матери [99; л.4]. Между прочим, на территории современного Казахстана в те годы имелось всего лишь два монастыря: один в Кустанае, другой в г.Уральске – мужской.
Какой же монастырь без настоятельницы? Выбор определился сразу – ею стала Е.Бородина (игуменья Анна), человек, по свидетельству ее знавших, простой и смиренный, вызывавший всеобщее уважение и почитание. Да и педагогом она оказалась не без способностей. Имея дело в основном с неграмотными монахинями, Анна собирала их в трапезной и устраивала вслух выразительные читки церковных книг, лаской и добром исправляла многие грешные души. Е.Бородина слыла рачительной хозяйкой,- именно ее подвижничеством монастырь обрастал обширным подворьем.
Помогал, чем мог, город. В декабре 1892 г. Управляющий Кустанайским уездом совместно с городскими депутатами обсуждали вопрос об отводе женской общине земли. Монастырю под хлебопашество отцами города отводилось 250 десятин земли из городского надела около бывшей зимовки султана Сейдалина и шесть десятин под усадьбу. Под усадьбу место выбрали видное, раздольное, на высоком берегу Тобола, в двух верстах от города. Тогда здесь располагалась живописная окраина, называвшаяся Монастырской площадью, а ныне – это задворки телевышки и ряд невзрачных улочек, на одной из которых можно обнаружить еще хорошо сохранившийся монастырский корпус.
Получив усадебное место, сестры энергично принялись за устройство сначала временных построек, а затем и капитальных зданий – двух жилых корпусов, Трапезной церкви и храма в честь Иверской иконы Божьей Матери. Последним особенно гордились. Возвышаясь при въезде в обитель, храм красиво выделялся своими зелеными куполами. По замечанию священника А.Апустина, он носил «на себе печать прочности и величественности» [98;№27].
Жизнь монашеская далека от идиллии, во все времена она была строга, непритязательна и сурова своим воздержанием. Скудость правила во всем. Монахини носили грубую одежду и обувь, укрощали свою плоть простой, зачастую постной пищей, отказывались от прежних мирских привычек. Не может не вызывать уважения трудовой настрой обитательниц монастыря. Вовсе не женское, к примеру, это дело – хлебопашество, но занимались им, однако, сами, помощи ни от кого не ждали, напротив, помогали другим, страждущим.
Горожане частенько обращались к обитательницам монастыря со своими нуждами, чем могли и сами им помогали. Женщины приходили в поисках утешения и духовных бесед. Никому не отказывали. Многие, особенно девушки, просили принять их в обитель. Принимали, чем и расширяли состав послушниц. В «Обзоре Тургайской области» за 1889г. сообщается о 144 «насельщицах» монастыря. Секретарь Оренбургской Духовной Консистории Х.Говядовский в 1916 г. говорит о 27 монахинях и 132 послушницах.
В отличие от советских традиций «бесчестить» монастырское сообщество, стоит прислушаться к мнению тогдашнего церковного начальства, отмечавшего высокий духовный настрой и благочестивые дела обитательниц монастыря. При постоянной нужде и воздержании он сумел содержать церковно-приходскую школу и приют для девочек-сирот. Когда в городе вспыхнула эпидемия тифа, сестры-монахини оказывали бескорыстную жертвенную помощь в излечении больных.
Прошли годы, престарелая Анна уже не в состоянии была ведать монастырскими делами, и в 1915 г. ее сменила игуменья Рафаила. Время настало трудное, военное, бедственное. Но и тогда монастырь изыскивал все возможности для поддержания больных, раненых, их семей, беженцев. С натугою и трудом на фронт посылались посылки с бельем и продовольствием. И это при том, что сам монастырь, по свидетельству благочинного, не «имел никаких свободных средств». Дело принимало столь серьезный оборот, что Тургайский военный губернатор в феврале 1916 г. обратился в Совет Министров (Романовский комитет), возбуждая вопрос о выдаче «пособия Иверскому женскому монастырю» [99;л.1].
Последовала ли какая-либо реакция правительства на этот губернаторский призыв, - несмотря на предпринятые поиски, так и осталось не известным. А впереди были две революции, разгромные годы гражданской войны и инквизиторские по отношению к религии сталинские времена. Монастырь постигла та же судьба, что и кустанайский Собор. Ему предопределено быть разрушенным, а на обитательниц обрушились не знающие пощады репрессии.
В 1893 г. в Кустанае открылась мусульманская мечеть, построенная, по свидетельству Мухтара Кул-Мухаммеда, благодаря стараниям прекрасно образованного в мусульманских училищах Казани и Уфы Бектуром, волостным Минайдаром, хаджи Есентаем, татарским купцом Яушевым и др. Это было одно из красивейших зданий города, в советское время, используемое для самых различных надобностей. В последние годы в нем располагался кинотеатр. Сейчас здание используется по своему первоначальному назначению – в нем вновь мечеть, и прихожане получили прекрасную возможность выполнять свои религиозные потребности.
